вот работы тут непочатый край, а у меня одни догадки. Результатами я пока ни с кем не делился, да и яблочки закончились… Мне бы материала побольше… Слушай, они у твоего старикана еще есть? Хотя бы килограмм?
– Что ты, Влад, какие яблоки весной?
– Ну, не знаю… Может, дедок этот самогон из них гнал или повидло делал… Хоть что-нибудь! Повидла мне, повидла! Полцарства за повидло!
На следующий же день мы тряслись в автобусе, идущем в Горный Гигант. Найти знакомый дом не составило труда. Мы подошли к калитке, глянули и остолбенели.
Сад больше не существовал. Все яблони были беспощадно вырублены, торчали одни пеньки. Несколько угрюмых работяг возводили вместо штакетника высокую кирпичную ограду. На вопрос, где искать хозяина, они ответили, чтобы мы спросили Ержана. Из дома вышел грузный человек с бегающими глазами и висячими щеками. Услышав про Василия Михайловича, он побагровел и стал орать, тряся брылями, что никакого Михалыча не знает, что участок принадлежит ему по закону, документы в порядке и что ему никто не может запретить делать ремонт в своем собственном доме… Пришлось нам убираться восвояси.
Больше я никогда не видел Василия Михайловича Федотова. Его дочь с семьей к тому времени уехала из Алма-Аты, и следы их затерялись. Мне неизвестна ни ее фамилия, ни место жительства. Вот так и закончилась история с молодильными яблоками.
С тех прошло много лет, но я никак не могу забыть этот случай. Мне часто думалось, что еще не все потеряно. Полагаю, те два дерева были не единственными в своем роде, ведь они стояли в саду бог знает сколько времени. Пчелы опыляли цветы, птицы разносили семена. Но алма-атинские яблочные сады почти совсем исчезли под натиском загородных коттеджей и частных вилл. Еще немного, и яблонь в окрестностях города совсем не останется, ни простых, ни молодильных. Даже про гордость южной столицы – алма-атинский апорт – скоро будут помнить одни старожилы. Однако Василий Михайлович говорил, что его дядя вывез саженцы с Северного Кавказа. Вероятно, их родина где-то там или в Закавказье. За долгие годы яблони этого сорта (или вида?) могли распространиться значительно шире, если только не постигла их судьба алма-атинского апорта. Я глубоко убежден, что предмет поиска скромно цветет в чьем-нибудь загородном саду… Дорогие садоводы любители, вы не обращали внимания, не растет ли на вашем участке невысокая корявая яблонька с маленькими, ярко-красными и очень невкусными яблочками? Или, может быть, кто-то из ваших соседей по даче силен не по годам и сам не знает, откуда у него такое здоровье? Говорят, что чудес не бывает, но все же так хочется верить…
С уважением,
(подпись неразборчива)
Сергей Чебаненко
Пиратская копия
(глава 36 из дримкниги Мартына Луганцева «Мемуары „комэтиста“», издательство «Московское Вече», 2100 г.)
Гениальное злодейство, как и гениальное открытие, лучше всего совершать на стыке наук.
Лао Жи Лин
«Частное мнение по „делу Лазарьева“»,
25 мая 2084 года
1. «Это „ж-ж-ж“ – неспроста!»
Нежная ткань Третьей симфонии ля-минор Мендельсона была вспорота острым клинком экстренного вызова.
– Март, срочно зайди ко мне, – рыкнул голос нашего Великого Старца. – И, пожалуйста, лично. Без этих твоих виртуальных штучек.
Я с сожалением окинул взглядом серо-голубую гладь Женевского озера, вдохнул полной грудью морозный воздух. Предрождественский променад по набережной и расслабленный отдых под приятную музыку откладывались на неопределенное время.
Начальник Комитета по этике – «Комэт», эмблема в виде кометы с длинным рыжим хвостом на фоне стилизованного голубого овала земного шара, – Лао Жи Лин пребывал в своем кабинете не один. Рядом с ровесником Китайской Народной Республики, возлежавшем в удобном воздушном кресле на высоте полутора метров от пола, в такой же расслабленной позе парил некий неопределенного возраста субъект с густой курчавой бородой. Субъект был одет в легкий цветастый жилет, широкую клетчатую шотландскую юбку и вязанные из полосок искусственной кожи сандалии.
– Познакомься, Март, – пророкотал организатор хунвейбиновского движения. – Мистер Ричард Бин из Данфермлина.
Я вежливо кивнул бородатому гостю и довольно бесцеремонно пощупал мистера Бина скансигналом. Мистер Бин оказался самым что ни на есть реальным. Прибыл лично, так сказать. Значит, имеет место быть высочайший уровень уважения к собеседнику или высокий уровень конфиденциальности беседы. А может быть, и то и другое вместе.
– Мартын Луганцев, начальник сектора, один из лучших наших экспертов, – сообщил шеф шотландскому гостю.
Я скромно потупил глаза и изобразил шарканье ножкой по ковру.
– Тебе известно имя писателя Тимофея Лазарьева? – с места в карьер осведомился наш старикан.
Я удивленно шевельнул бровями. Кто же из нас в юности не увлекался фантастикой? Кто не читал книги братьев Стругацких, Мартынова и Булычева, Федорцева и Красницкого? Ну, и, конечно же, романы и повести Тима Лазарьева – талантища, весельчака и балагура, постоянного участника конвентов «Созвездие Аю-Даг», «Росскон», Международных конгрессов фантастики и прочая, прочая.
Я мысленно запросил дополнительные сведения о Лазарьеве из глобальной сети. «Глоба» тут же вывела на линзу в моем левом глазу краткую информацию из дельта-википедии.
Тимофей Лазарьев погиб двадцать два года назад: туристический лунный рейс частной компании, авария при возвращении на Землю, похоронен 18 мая 2061 года в Москве на Мытищинском кладбище.
На поиск и осознание всей этой информации мне хватило пары секунд.
– Мистер Ричард Бин – специалист по творчеству писателя Лазарьева, – проинформировал шеф после паузы, милостиво дав мне возможность порыться в общепланетной базе данных. – У него есть некоторые сомнения в достоверности посмертных книг Тимофея Лазарьева. Прошу вас, Дик, изложите ваше мнение.
Бородатый Ричард оценивающе пробуравил меня взглядом маленьких, глубоко посаженных черных глазок – словно еще раз хотел удостовериться, стоит ли доверять мне свои сокровенные тайны. Видимо, результатом теста он остался доволен и принялся излагать.
Книги Тима Лазарьева значились в списках бестселлеров и после гибели автора. В последние два года в разных уголках Земли в частных коллекциях файлов обнаружились сразу три его романа, не изданные при жизни писателя. По мотивам этих произведений Тима на «Мосфильме» и в Голливуде немедленно сняли видео, а потом сделали дримпластование и выпустили несколько дримов, но, разумеется, не авторских. Авторские всегда считаются качественнее: в них сам писатель, сам творец, в виртуальном пространстве воссоздает мир своей книги, творит персонажей, наделяет их нужными для наиболее полного понимания произведения внешностью и чертами характера. Но все же и у посмертных дримов Лазарьева, сделанных опытнейшими дримпостроителями, – как и у ранее изданных книг, – был бешеный успех.
Мистер Ричард Бин с величайшим энтузиазмом взялся
