такое поет?»
В тот же миг давний непонятный и тревожный сон вдруг ярко встал у него перед глазами. Он стоит в летящей по небу лодке. Под ним, то появляясь, то исчезая в разрывах облаков, проплывает земля. Далекие зеленые леса, блестящие полосы рек, гладь озер… И какой-то колоссальный шум, все ближе, все громче…
А Зарни пел:
– Кто убил Змея, кто освободил воды?
Кто пустил их струиться вольно?
Кто отпустил реки, словно коней на волю?
Ты, о Исварха, ты – разрушитель мира!
– Остановись! – закричал вдруг Аюр, словно очнувшись от сна. – Не смей петь, замолчи!
Пение Зарни доносилось будто издалека, пробиваясь сквозь грохот налетающей бури. Сырой ветер хлестнул по лицу Аюра, холодные капли дождя застучали по кровле шатра, коврам, земле… Полотняный полог задрожал и прогнулся под ударом ветра. Рыжие с проседью волосы Зарни взметнулись в воздух, но он даже не пошевелился, продолжая свою торжественную песнь.
– Кто одной стрелой расколол третье небо?
Ты, о Исварха!
Пусть воды, что наверху, изливаются вниз —
да, о Исварха!
Слава тебе, о Исварха, уничтожающий мир!
«Это никакой не гимн, – понял Аюр. – Он проклинает!»
Юноша вскочил на ноги, метнулся к гусляру и попытался выхватить у него из рук гусли. Однако у него ничего не вышло – калека держал гусли железной хваткой. Он не то что не выпустил их, но даже не перестал играть. Тогда Аюр, сжав зубы, одним резким движением оборвал все три струны. Боль пронзила его пальцы, звон струн оборвался нестройным созвучием. Только тогда Зарни перестал петь.
– Я в самом деле не арий царского рода, – тихо сказал он, придвинувшись к Аюру. – Я могу лишь вызывать видения. Я не могу разрушать миры. А вот ты, сын Солнца, – ты можешь…
Аюр едва услышал гусляра. Его мутило так, словно в нем самом нечто лопнуло, разорвалось надвое. Забыв о гуслях, он упал на ковры и скорчился, хватая воздух. Мир вокруг исчез: Аюр снова стоял на летающей лодке, глядя на горный хребет, увенчанный снежными шапками. С крутых склонов хребта в долину низвергались тысячи водопадов, больших и малых. Радуги дрожали над водами – целая страна радуг! И сам хребет дрожал изнутри от невыносимого напряжения, словно перетянутая струна.
«Стреляй!» – резко сказал кто-то невидимый прямо ему в уши.
Аюр опустил взгляд и обнаружил у себя в руках огромный золотой лук. Стрела, словно солнечный луч, пламенела на тетиве.
– Ну вот и конец, – раздался рядом отчетливый голос Зарни.
Перетянутая струна лопнула. На какой-то миг Аюр ощутил невероятное облегчение. А потом горный хребет зашевелился. Снежные вершины задрожали, ледники поползли, словно настоящие реки. Все радуги пришли в движение, сливаясь в одну длинную единую радугу. Она плясала, дрожа, над исполинским водопадом, возникшим на месте рухнувших гор. Едва можно было разглядеть его края, – казалось, океан низвергается с края земли в звездную пропасть.
«Да стреляй же!» – вновь раздался нетерпеливый, мрачный голос.
Голос был женский, а вернее, девчоночий. Он показался Аюру знакомым.
Держа лук наготове, Аюр повернулся в сторону голоса и увидел в грозовых облаках крылатый силуэт.
«Не дай ему допеть до конца!»
– Конец проклятой Аратте, – послышался торжественный голос Зарни из клубящейся тьмы. – Пусть воды смоют ее и очистят место для…
Аюр вскинул лук и выстрелил на голос.
Речь гусляра оборвалась болезненным вскриком. Видение огромного водопада пропало мгновенно, как сонный морок, тьма развеялась. Аюр снова стоял под навесом, по которому стучал весенний ливень. В руках у него был незнакомый золотой лук. Зарни лежал на спине с искаженным от боли лицом, пытаясь правой рукой вырвать засевшую в левом запястье полыхающую огнем стрелу.
Мгновение не было слышно ничего, кроме шума дождя.
– Арьи убили святого Зарни! – раздался вопль.
Не успел отзвучать крик, как толпа взорвалась ревом. Еще миг – и она смела оцепление, словно сорвавшийся с горы камнепад.
– Лучники! – проревел Сандар.
Воздух наполнился мельканием стрел. Арьи стреляли быстро, спокойно, метко… Со всех сторон понеслись крики раненых. Кто выл, кто-то пытался уползти…
– Государь, уходим! К воротам!
Кто-то подхватил Аюра под руку, потянул за собой.
– Нет! Гусли!..
Аюр вырвался, подскочил к стонущему Зарни и попытался выхватить гусли из его рук. Но пальцы лишь скользнули по гладкому, залитому кровью дереву. Огненная стрела пронзила руку Зарни насквозь, пригвоздив ее к бьярскому кораблику.
Потом вдруг толпа оказалась со всех сторон. Никогда еще Аюр не видел своих подданных так близко. Перекошенные лица, вытаращенные глаза, оскаленные орущие рты… Государя сбили с ног, кто-то схватил его за волосы… Но тут же вокруг засверкали бронзовые клинки Полуденной стражи. Аюра подхватили на руки, затащили в тоннель смерти, и ворота Верхнего города захлопнулись.
На следующий день с рассветом начался разлив Ратхи. Медленно, неотвратимо могучая река выходила из берегов. Ее воды поглощали обширные плавни, потом заливные луга и, наконец, приречные деревушки, еще вчера снабжавшие столицу свежей рыбой. Переполнился водой широкий приток Ратхи, на котором и стояла столица, вздулись старинные каналы для доставки в город товаров, еды и дров. К полудню покрытое водой пространство стало так обширно, что великая река больше напоминала море. Ее дальний берег терялся вдалеке, а ближний оказался возле самых городских стен.
А затем вода устремилась внутрь. Сперва лазейками для воды стали речные ворота для лодок и кораблей. Ворота, которыми те перекрывались на ночь, ничем не смогли помочь. Обращенная к Ратхе городская стена пока сдерживала напор воды, однако там и сям подмытые течением куски стены рушились в реку, и ближайшие переулки оказывались затоплены. Дом за домом, улица за улицей, Ратха заходила в Нижний город. Это напоминало вражеское нашествие – вот только в роли врага выступала река, подательница жизни! Воды неотвратимо поднимались, люди спасались бегством. Все дороги, ведущие из столицы прочь от реки, были забиты беженцами. Речной простор пестрел от бесчисленного множества лодок. Уплывали и уезжали кто на чем. Самые предусмотрительные уехали уже давно и увезли все добро. Те же, кто до последнего надеялся на Исварху, Зарни или на авось, шлепали по колено в мутной воде, тащили на себе мешки с самым ценным, проклиная судьбу – и, разумеется, арьев.
Теперь уже никто не сомневался, что именно змеелюды накликали потоп на столицу.
– Слыхали? Святой Зарни пытался спасти город волшебной песней! – слышались повсюду разговоры на городских улицах. – А государь Аюр застрелил
