самом деле тебе будет интересно покататься со мной, то я буду рад.
И мы впервые за пять лет учёбы ушли с ней вместе с двух последних уроков.
Когда Ольга припарковала свой «Олимп» напротив сыскного агентства, я попросил её не выходить из машины. Она немного повредничала, порываясь идти со мной, но мои убеждения и «Капли Дождя» оставили её в водительском сидении. Сам же я направился к серому зданию с высокими окнами, кое-где забранных решётками. Не доходя до солидной дубовой двери под вывеской, я остановился и постарался привлечь интуицию, определить, есть ли какая-то опасность за этими стенами. Выявить опасность мне не удалось. Скорее всего её не было. Но я почувствовал след Геры, явно побывавшей здесь не позже, чем вчера. Вполне возможно, что враждебная мне богиня побывала здесь непроявлено, но нужное ей влияние на события она оказала. А ещё через миг понял, что Скуратова Федора Тимофеевича больше нет в живых. На сердце как-то сразу похолодело. Я постоял ещё с минуту, оглянулся на эрмик княгини. Ольга открыла окно, вопросительно глядя на меня.
Я махнул ей рукой, мол, жди и решительно направился к агентству. «Лепестки Виолы» активировать не стал — уже знал, что сейчас они не потребуются. Дверь открыл знакомый по прежним визитам охранник, неулыбчивый, мрачный, но вежливый, и сразу проводил к кабинету с табличкой «Торопов Геннадий Степанович».
— Вместо нашего Федора Тимофеевича теперь… — негромко сказал охранник и пропустил в кабинет.
За столом со стопкой папок и несколькими аккуратно разложенными листами бумаги, я увидел мужчину лет пятидесяти, в бежевом костюме с бабочкой, заметными усами и шевелюрой, цвета каштана, зачёсанной наверх.
— Здравствуйте, ваше сиятельство, — завидев меня хозяин кабинета проворно встал, представляясь: — Геннадий Степанович Торопов. Увы, увы, Александр Петрович, теперь вам придётся вести дела со мной. Знаете уже, да?
— Догадываюсь, — сказал я, заметив на столе папку, подписанную жутко-неразборчивым почерком Скуратова, хотя два слова я прочитал: «Michael Milton» — они были выведены печатными буквами на английском.
— Убили нашего Федора Тимофеевича. К великой скорби, великому сожалению… Так то… Позволите? — он выдвинул ящик стола и достал коробку сигарет с яркой надписью «Сладкая Куба».
— Тогда уж и мне позвольте, — я тоже достал пачку «Никольских». — Как это случилось? Когда?
— Вчера вечером. Должен был получить от одного человека кое-какие документы и фотографии по Джеймсу Лаберту. Ну и получил… Шесть дротиков из боевого остробоя в грудь в Раменках. Как случилось, никто не знает — свидетелей мы пока не нашли. Там, во дворе старых домов на улице Бородачей есть глухое место, через него наш Федор шёл… — Торопов прикурил и с дымом вроде проглотил последние слова. — Записку нашли на его груди: «Не лезьте в это дело». И на этом пока всё. Полиция, конечно, было озадачилась, будут пытаться разобраться, но на них надежды мало, и по большей части это наше дело. Дело нашей чести, отыскать и наказать мерзавцев. И мы это сделаем, — он шумно выдохнул густой дым. — Это ваша папка, — сказал он, заметив, что я поглядываю на папку с надписью «Майкл Милтон». — Лежала в кабинете Федора Тимофеевича для вас. Я был вынужден прослушать все сообщения на его эйхосе, в том числе и ваши, так что я в курсе многих вопросов. А по Лаберту мы вместе с Фёдором работали. Разумеется, я это дело продолжу.
— Извиняюсь, минутку, — я отстегнул эйхос от ремня и наговорил сообщение для Ковалевской:
«Оль, со мной все в порядке. Я здесь задержусь минут на пятнадцать-двадцать».
— Если спешите, я вас не слишком задержу. Ещё минут пять, ваше сиятельство, о самом главном, — он подошёл к окну и открыл одну створку, глядя на улицу сквозь массивную решётку. — Лаберт связан с кем-то очень важным в верхах полиции. Есть подозрения, что даже в Ведомстве Имперского Порядка кто-то ему покровительствует. Но это пока так, в общих чертах. Кому-то вы там очень не нравитесь. А я вас попросил приехать сегодня потому, что есть очень тревожная информация: на вас снова готовится покушение. Установлен факт, что человек, посланный Джеймсом Лабертом передал тысячу рублей как аванс за ваше убийство, — он вернулся к столу и вытащил из синей папки две фотографии очень плохого качества, на которых сложно было разглядеть лица.
Я взял одну из них, повертел её рассматривая с разных ракурсов: какая-то блондинка, наверное, молодая берёт что-то из рук пожилого господина в шляпе.
— Да, фото неудачное, но мы знаем, что здесь человек Ламберта и эта девушка связана с братьями Гришко: Богданом и Владимиром. Они — одни из самых серьёзных людей, занимающихся заказными убийствами в Москве и по всей столичной губернии, — Геннадий Степанович стряхнул пепел в бронзовый череп, стоявший у края стола. — Их фотографий у меня, к сожалению, нет. Но можно попробовать найти.
— Чем обычно работают? — я вернул фотографию на стол.
— Ножи и остробой, как правило, отравлены сильным ядом, — сообщил Торопов.
Вот так, добавилась мне ещё одна проблема. Сегодня с Ольгой в поисках туфель ходить и трусливо озираться, что ли? А с ножами против меня, это даже как-то смешно.
И я к недоумению Торопова улыбнулся.
Неужто Гера занялась бурной деятельностью? И руку убийц против Скуратова направила, и на меня очередное покушение зреет, вероятно, не без тонкого божественного влияния. И, что самое скверное, кто-то вышел на реликвии со Свидетельствами Лагура Бархума, вряд ли без хитрого указания Небесной. В тот момент думая над этим, я ещё не знал об одном крайне неприятном событии, которое меня ожидало дома. Имя ему: Майкл Мильтон.
С вами был Цокольный этаж(через VPN), на котором есть книги. Ищущий да обрящет!
Понравилась книга?
Наградите автора лайком и донатом:
Ваше Сиятельство 3 (+иллюстрации)
