— Я и не собираюсь причинять вам зла, — тихо сказал Бука, и в голосе его чувствовались сожаление и вина. — Все должно произойти само собой. Кто погибнет в бою, кого-то убьют чудовища или аномалии — этого я не знаю. Но я должен был вам сказать. Мы вместе прошли через многое, и я просто хочу быть с вами честным до конца.
— А пошел бы ты поглубже с такой честностью! — заорал Маус. — Ты понимаешь, что ты несешь? Ты понимаешь?!
Бука молчал, неподвижно уставившись в пол. Он думал: наверное, сейчас он совершил ошибку. Если уж он решил идти до конца — не стоило сейчас давать волю тупой сентиментальности. Не нужно было говорить правду, ведь иногда счастье — в неведении. Наверное, и умирать всем им было бы легче, если бы никто не знал, что его час так близок.
Но он просто не мог молчать. Потому что вдруг понял, что впервые за всю свою жизнь обрел дружбу — странную «дружбу без дружбы», без всей этой свойственной ей атрибутики. Он просто не умел дружить. И все, что он мог сделать для тех, кого считал друзьями, это сказать:
— А теперь уходите. Мне не нужны жертвы. Я отпускаю вас, и с вами ничего не случится. Я сам найду Марево, сам доведу до конца свое дело…
Маус посмотрел на него исподлобья и сказал:
— Ты, Бука, конечно, странный парень. Но бросать тебя в такой ситуации и жить дальше как ни в чем не бывало — это не по мне. Да я братьям сталкерам в глаза смотреть не смогу! Нет уж, раз я дал тебе слово… Ха, это тебе снова пообещал Монолит?
Он вдруг оживился, словно уцепился за спасительную соломинку:
— Много ли своих обещаний выполнил Монолит? Он обещал укокошить нас в качестве жертвы? Так вот: лично я обещаю тебе — я не сдохну! Я доведу тебя до самого гребаного Марева — и останусь цел! И вы все… — он ткнул по очереди в Монаха, Антонова, Петлю, — вы все останетесь живы! Несмотря на эти долбаные условия этого долбаного Монолита!
Бука продолжал рассматривать пол. Там валялась «лапа» с ПДА. Красная точка по-прежнему горела в центре.
Теперь заговорил Монах, спокойно заговорил, с расстановкой:
— Все это путь, братья. Путь, с которого свернуть никак не выйдет. Все мы, конечно, грешники, но все же дана нам дорога — через адское пекло пробиться к свету — и по ней придется топать до самого конца. А коли убоимся — так чем мы тогда отличаемся от этих тварей без души, без сердца?
Он кивнул в сторону окна, за которым где-то внизу неприкаянно шастали зомби.
— Все правильно, — Маус подсел к Буке, похлопал его по плечу. — Найдем мы твое Марево и придумаем что-нибудь, чтобы сохранить наши задницы в целости и сохранности. Согласен?
Бука посмотрел на сталкера, слабо улыбнулся.
— Вот и ладно, — решил Маус. — Ну что, отдохнули, поболтали — пора думать, как выбираться отсюда. Зомби внизу, конечно, смущают, но, может, придумаем что-нибудь?
— Тихо! Вы слышите? — воскликнул вдруг Антонов, подымаясь и вслушиваясь.
Все прислушались. Заглушая монотонный шум безмозглой толпы, что-то низко гудело, медленно повышая тон.
— Генераторы! — радостно объявил Антонов. — Выжигатель включился. Сам! Заработал снова!
— Круто… — беря в руки шлем, произнес Маус. — Я только не пойму, чему ты радуешься?
— Надо найти пульт! — решительно сказал Антонов. — Я все объясню!
Они отправились по коридорам, двигаясь в режиме боя, в готовности отразить внезапную атаку. К счастью, зомби еще не успели добраться до верхних этажей, и «монолитовцы» тоже не спешили возвращаться. И особенно радовало то обстоятельство, что здесь, внутри здания, не было необходимости постоянно таскать на голове шлем — это здорово утомляло.
Пульт нашли довольно быстро — и снова благодаря смекалке Антонова, который четко просчитал, что и где должно располагаться в этом здании. Пульт был похож на уродливый железный стол, переходящий в не менее уродливый железный шкаф. Все оборудование пришло сюда из восьмидесятых годов двадцатого века, за исключением какого-то древнего ноутбука с крохотным дисплеем, брошенного поверх каких-то шкал с подергивающимися стрелками. Ноутбук, похоже, остался от девяностых.
Антонов даже не посмотрел в сторону ноутбука, зато принялся жадно осматривать приборные шкалы, громко щелкать тумблерами и вращать допотопные верньеры.
— Ну вот, — сказал Антонов. — Как-то так, вроде бы… Пойдем-те посмотрим?
Маус пожал плечами: он даже не представлял, на что ему предлагается смотреть. Его беспокоил сам факт работы этого чертова Выжигателя. Очень не хотелось снова получать подобный удар по мозгам. Мозги — они не казенные.
Снова подошли к окну. Отсюда было видно броуновское движение безликих фигур. Впрочем, нет — теперь с этим хаосом начало что-то происходить. Сначала неуверенно, одиночными фигурами, затем все плотнее и гуще зомби стали покидать территорию Радара. Они больше не перли куда-то целенаправленно, сплошной злобной толпой, — они просто уходили. Медленно, в своем обычном темпе, неровно, угловато, покачиваясь, несчастные разбредались по Зоне.
— Эффект реверса! — не без самодовольства заявил Антонов. — Скоро путь будет свободен…
— Смотрите! — воскликнул Петля, указывая куда-то вниз. — Вон там!
Не сразу стало понятно, куда указывает Петля — там было множество одинаковых, словно штампованных фигур. Первым его заметил Маус: трудно было не узнать крепкую фигуру в защитном комбезе. Да, это был майор. Неторопливо, выбрав какой-то одному ему ведомый путь, их бывший спутник уходил прочь от Выжигателя. Это была жутковатая картина, заставляющая задуматься о многом.
— И такой путь возможен, — странным голосом произнес Монах. Перекрестился. — Спаси, Господи, его душу, отведи от нас чашу сию…
Маус хотел было по обыкновению сказать что-то едкое, как вдруг заметил в небе черную точку. В первый момент показалось, что это в глаз попала соринка. Протер глаза. Точка расплылась, но не исчезла. Более того — она снова стала четкой, и теперь стала крупнее, постепенно обретая знакомые очертания.
— Вертолет… — проговорил Маус. — Что за…
Он замолчал. Потому что не знал, чего ждать от неопознанного вертолета в глубине Зоны. Вероятность того, что ничего хорошего, переваливала далеко процентов за семьдесят.
— Всем укрыться и приготовиться к бою! — резко скомандовал Маус. — В окна не высовываться!
Сам же приткнул винтарь в угол оконного проема и припал к прицелу. То, что он увидел, не сулило ничего приятного. Это был CV-22 Osprey, гибрид самолета и вертолета, с мощными поворотными винтами на концах крыльев, дающими машине возможность переходить из горизонтального, «самолетного» полета в вертолетный режим и совершать вертикальную посадку. Сейчас интересны, конечно, были не столько эти технические подробности, сколько одно простое обстоятельство: эти машины использовались исключительно коалиционными силами ООН по охране Периметра и в основном для проведения спецопераций.
