лучшие из лучших.
Потому что альтернативой был ещё один ядерный взрыв, и такая возможность рассматривалась.
Чашу весов в пользу обычной операции качнуло мнение руководителя службы РЭБ. Я познакомился с ним потом: отличный мужик оказался — около пятидесяти, с обветренным суровым лицом и пронзительными голубыми глазами. Так вот, он дал гарантии, что сможет подавить все возможные каналы связи до момента перехвата управления над узлами.
И ведь подавил.
Связь была исключительно важна. Потому что сказанное Задорожным оказалось правдой: в руках у части мятежников, остающихся в изолированных убежищах, осталось очень опасное оружие.
Чтобы усыпить бдительность обитателей подземелий, была разработана стратегическая операция по дезинформации. Якобы заговорщикам удалось разгромить штурмующих.
Был составлен подробный доклад для «руководства», скрывающегося в подземельях, о результатах обороны. Чтобы форма доклада и его содержание не вызвали подозрений, пришлось применить методы, которые едва ли могли быть одобрены международным сообществом и приверженцами всяких женевских конвенций — но ведь такого сообщества, фактически, уже не существовало. Как и самой Женевы.
Несмотря на то, что для получения информации активно применялись препараты, двум пленным удалось вставить в текст скрытые маркеры, которые обнаружили лишь после пятого «смыслового фильтра», организованного аналитиками и специалистами по допросу.
И всё равно, несмотря на такую тщательность подготовки, элемент риска оставался.
Поэтому ответ с дальнейшими распоряжениями и инструкциями был принят с огромным облегчением всей командой.
Мятежникам предписывалось покинуть убежище и переместиться на некий «Объект Омега» и готовиться к началу второй фазы.
После следующего цикла допросов пленных выяснилось, что «Объект Омега» — скрытая база, существующая внутри периметра старой зоны отчуждения вокруг ЧАЭС. Огромня, намного больше «Воскресенской»: за многолетним строительством арки второго саркофага можно было относительно легко скрыть масштабные строительные работы. И выбор места был логичным: кому придёт в голову тратить заряд на старый Чернобыль?
Вторая фаза — это начало распространения триггерного вируса. Для получения штамма и последующего начала распространения на «подведомственной» территории руководителю объекта после организации эвакуации предписывалось лично явиться в назначенную точку рандеву, воспользовавшись любым доступным видом транспорта, но не позднее четырёх дней с момента получения приказа.
Аналитик отдельно остановился на образцах, которые я добыл. Материалы оказались подлинными, и биологи с врачами уже начали работу над вакцинами и другими возможными средствами противодействия искусственной заразе. Вот только первые результаты этой работы в виде экспериментальных препаратов появятся не раньше, чем через шесть месяцев.
Слишком медленно, чтобы надёжно купировать опасность… Поэтому исключительную важность приобретают наши дальнейшие шаги.
Как выяснилось, больше всего проблем было с координатами точки рандеву.
Её искали три дня. Сам начальник объекта, в прошлом офицер польского генштаба, выживший при штурме, не перенёс допроса. Однако нужные сведения так и не выдал.
Лучшие команды специалистов работали с оставшимися на объекте офицерами в круглосуточном режиме. Распоряжением высшего руководства было позволено буквально всё, включая экспериментальные методы получения информации.
Однако же успех пришёл там, где его почти не ждали. Айтишники и аналитики нашли нужные сведения после анализа переписки в местной локальной сети. Как и ожидалось, координаты указывали на точку в Горном Алтае, не далеко от места взрыва, который якобы должен был уничтожить систему убежищ, на границе красной и жёлтой зон.
Именно туда нам предстояло отправиться.
Глава 26
План, который нам представили на брифинге, мне не понравился. Как-то слишком легко и просто всё должно было получиться: высаживаемся, дожидаемся, захватываем, проникаем, уничтожаем.
Слишком много этапов, слишком велика вероятность срыва на любом из них. И почему-то не проработаны планы «Б», «В» и далее по алфавиту.
Однако непосредственно во время постановки задачи я свои опасения высказывать не стал. После всего случившегося я вдруг стал настоящим параноиком; вражеские шпионы и жучки мне мерещились буквально повсюду и, что самое грустное, я не мог найти ни одной причины, которые могли бы облегчить эту тотальную подозрительность. Скорее, наоборот.
Команда вторжения, согласно первоначальному плану, разбивалась на три отряда: первый должен был изображать выходцев из «Воскресенского подземелья», чтобы выманить встречающих. Второй без лишнего шума нейтрализовать из засады нейтрализовать противника. Третий — не дать возможности подать сигнал тревоги и обеспечить проход высвободившихся сил внутрь объекта.
Дальнейшее оставалось на усмотрение командиров отрядов. Главная цель — исключить возможность распространения триггеров.
Меня назначили командовать третьим отрядом. С большинством ребят я знаком не был. Почти все — кадровые военные, спецы, служившие задолго до ядерной катастрофы. Однако были исключения: ко мне в отряд попал боец с позывным «Пуля». Один из тех, с кем мы проходили учебку и последующие экзамены. Кроме него были ещё два РЭБовца, тоже недавно прошедшие спецподготовку. Серьёзные мужики, кадровые военные.
Требование по глубокой зашифровке социальных связей было снято, так что я смог даже узнать настоящее имя «Пули»: Пашка.
Именно его я выбрал, чтобы сделать небольшое отступление от первоначального плана. Страховку, на случай если всё пойдёт не так. Точнее, даже не страховку — а мой личный план «Б». Потому что в том, что будут сложности, я даже не сомневался.
После сбора по экстренной тревоге и брифинга, нас распустили. Дали целых четыре часа, «чтобы уладить срочные личные дела». И это тоже было довольно странно: обычно в таких случаях никаких послаблений не дают. Ну разве что принять во внимание то, что мы в любом случае не покидали закрытый объект…
Я пошёл следом за Пашкой. Возле станции электрокаров я подошёл к нему и предложил прогуляться к внутренней оранжерее. Насколько мне было известно, там отсутствовали системы прослушки. По крайней мере, в тех секторах, которые были заняты парниками с огурцами и помидорами. Слишком много хлопот это всё монтировать и снимать при смене урожая.
Сослуживец удивлённо посмотрел на меня, однако согласно кивнул в ответ.
Договорившись, мы разошлись, чтобы не вызывать лишних подозрений, и двигались к назначенной точке встрече разными путями.
— Правда ты потом с Рубином на задание ходил? — спросил Пуля, едва я подошёл к нему, лавируя между грядок.
— Правда, — кивнул я. — А что?
—
