причина в голоде, но мы впервые смогли договориться. Они согласились поддержать меня на выборах. Комендант тоже, он снимет свою кандидатуру и поддержит мою.
Марина с Петром переглянулись. Ким посмотрел на Мурку, в курсе ли она? Судя по тому, как она была спокойна, Хворост сообщил ей заранее. Это было неожиданно неприятно. Ким молчал, думая о словах Карины — та сказала, что три дня назад произошла какая-то встреча на шахтах. Комендант отправился туда, Глухарь тоже был там. Похоже, там был и Хворост, и они что-то обсуждали там, из-за чего Дмитрий решил изменить их согласованный и много раз обсуждённый план.
Комитет молчал, переваривая информацию. Марина зло смотрела на Хвороста, у Петра на лице было облегчение. Марина сняла шапку и расчесала ладонью волосы. Всем своим видом она выражала, что против изменения плана.
— Подготовку к перевороту мы отменять не будем, но теперь у нас есть шанс сделать все мирно, — сказал Хворост. — Ким, для вас есть дело.
Кореец поднял голову.
— Вы войдёте в избирательную комиссию. Это уже вопрос решённый, я был в Администрации. У нас будет несколько своих людей в комиссии, это гарантия, что наши голоса будут учтены. Второе, мы используем поезд, — сказал Дима.
Ким удивлённо поднял брови.
— Комендант планировал использовать для своей компании, но мы договорились, что скажем в агитации, что это только наша заслуга. Официально, его починили вы. Это даст огромный процент голосов, если пустим слух, что сразу после выборов мы отправим поезд за продовольствием.
Неделю назад Ким понял, что поезд исправен. Ремонтники со станции починили его сами, но держали эту информацию в тайне.
— И ещё, поскольку до выборов остался мизер, я получил приказ об объединении усилий резидентур, — добавил Дмитрий.
Хворост подошёл к дверям, оглянулся и поманил кого-то. В зал вошла Карина, настороженно улыбаясь.
«Это кто-то в подполье такой приказ мог дать?», — подумал Ким. Ещё вчера он думал, что Хворост делает всё на свой страх и риск, но нет, у него была связь. Наверняка, с Кумертау. Вот только это значило, что Карина до сих пор была в подполье.
Ему всё это не нравилось, но сейчас он должен был играть свою роль. Марина и Пётр вскочили, пятясь, а вот Мурка осталась на месте. Знала, но, хоть мы и спали вместе, не сказала, и он почувствовал укол ревности.
— Карина, думаю вы все её знаете. Она член комитета народников Уфы, подпольная кличка Клица. Я не стал устраивать формальную проверку, указание насчёт неё я получил прямо из штаба.
— Мне непонятна позиция штаба, — неуверенно сказал Марина, — если она из второй резидентуры, то это риск и для них, и для нас.
Ким молчал — всё, что сейчас он мог сказать, только навредило бы Карине. В голове теснились мысли, но Ким понимал, что Карина на голову опытнее его, и если она тут, в этом зале, в это есть и резон. Карина прошла в зал, словно не видела ненавидящих взглядов Марины и села на диван. Это было грубое решение, люди в Комитете не захотят делится властью в такой момент. Похоже, это сочли малозначимым.
Игра была близка к финалу, и в этой шахматной партии Карина была ферзём, который вырвался на простор. Все люди в этой комнате были малозначимыми фигурами, которым предстояло сыграть свою роль. Ким понял, что у него дрожат пальцы. Был ли он одной из пешек или всё-таки фигурой поважнее?
Карина встала, скрестив руки на груди.
— Я понимаю, что вы сомневаетесь в моем праве быть тут. Могу добавить, что я в курсе всех деталей подполья. Человек из моей резидентуры недавно вошел в Комитет.
Все повернулись к Киму, он почувствовал дрожь. Рот Хвороста сжался в жёсткую линию. «Не только у тебя есть секреты», — подумал Ким.
— Вы спрашиваете про резоны штаба? Я тоже рискую, но ваш план — это гиблое дело. Все вы на карандаше у Гильзы, и срок вашей жизни пять минут после начала выступления. Штаб хочет объединить усилия, потому что у нас есть только один шанс. Один у вас, один у нас. То, что говорит Хворост, это правда — и Глухарь, и Расим, и Комендант, готовы поддержать его. Я точно уверена, что мирно взять власть нам не дадут, будет стрельба, и в этом случае их поддержка — это то, что изменит всё. Одно дело делать революцию с полусотней людей, совсем другое, когда за у вас за спиной будет тысяча людей, уверенных, что их лишили выбора.
Она оглядела Комитет.
— Объединившись, мы сможем победить. Сейчас мне нужен ответ, готовы ли вы рискнуть.
Пётр медленно думал.
— Если мы возьмём власть, что будет с текущей администрацией? Что будет с Люцием, Александерой, Ильфатом?
Карина пожала плечами.
— Всё будет по примеру Кумертау. Суд. Изгнание. Расстрел.
Пётр удовлетворённо кивнул. Марина колебалась дольше.
— Если мы провалимся, вы можете обеспечить убежище в Кумертау? — нервно спросила она.
Карина холодно улыбнулась.
— Перед тем, как ответить, я бы хотела задать вопрос. Налёт Ойдина, когда Ким чуть не погиб, это ваших рук дело? — спросила она.
Впервые Ким увидел, что у Марины затряслись губы. Это было невероятно. За всё время на станции он впервые увидел, как волнуется Море.
— Да… Я думала, что законник тут из-за нас. Я хотела защитить брата, — сказала женщина, её голос срывался.
Ким молчал. Что тут можно было сказать? Всё время после налёта он думал, что же было причиной. Оказалось, всё дело в сестринской заботе. Карина вопросительно посмотрела на Кима. Похоже, подполье получило информацию, что в караване будет человек из Кумертау, но Марина самовольно приняла решение избавится от законника.
— Проехали, — сказал Ким спокойно.
Мурка молчала дольше всех. Она подошла к столику, налила себе чай. Киму казалось, что только её решение сейчас важно. Она была главой боевого отряда подполья, при восстании ей предстояло быть в первых рядах, с наименьшими шансами выжить.
— Какие у нас шансы? Против Александеры. Против Гильзы и его роты с пулемётами. Против другой тысячи, кто не захочет ничего менять.
— Я бы сказала сорок на шестьдесят, — призналась Карина. — Гильза не останется в стороне. Но, если мы успеем нейтрализовать Александеру, если город и шахты будут в наших руках, что он сможет сделать?
Мурка минуту молчала, наконец, хрипло ответила:
— Хорошо.
Искандер шёл по пустой улице.
Проклятый
