— Ничего, Леха только с виду такой пушистик, а внутри — моща. Бульдозер!
— Кстати, парни, знаете, как они бульдозер назвали?
— Ну?
— Пушистиком!
Последний УАЗ снятого заслона летел к начинающим разгораться остаткам разрушенного Пасруда.
Окрестности Новосибирска, Центральная база снабжения Андрей Урусов
У стены валялись расстрелянные. Тела несколько секунд дергались, агонизируя, потом затихли. Кровь медленно текла по разбитому бетону площадки... Подполковник Мезенцев прошел вдоль стены. У каждого тела приседал, проверяя пульс, отрицательно мотал головой, ставил крестик в блокноте и шел к следующему.
Толпа начала расходится. До самого последнего момента большинство думало, что все ограничится парой выстрелов в воздух над головами. Так, для осознания вины. И никто не ждал разорванных длинными очередями трупов, текущей крови, бледных лиц солдатиков из расстрельной команды. До многих только сейчас начало доходить: старая жизнь ушла. Вместе с законами, юристами, чиновниками, мораториями на смертную казнь и много чем еще, включая остатки социальной системы. Теперь прав тот, кто сильней. Кто может за себя постоять. И если тот маленький осколок общества, который образовался на территории базы, не научится защищаться, ему не выжить. И защищаться надо не только снаружи, но и изнутри. Не только от чужих подонков, но и от своих. Не зря же первого собственного преступника поставили к стенке вместе с пленными бандитами. Символично.
Новоявленная расстрельная команда, не зная, что делать дальше, толпилась у огневого рубежа, неуверенно переминаясь с ноги на ногу. Один из солдат начал зачем-то перезаряжать автомат, тут же уронив дрожащими руками магазин. Кинулся поднимать — уронил оружие... Двое с трудом сдерживали рвоту.
— Так! — скомандовал Терентьев — Товарищи вольные стрелки, слушай мою команду!
«Расстрельщики» сразу же развернулись к командиру, пытаясь создать видимость строя.
— Сейчас, кладем оружие на землю... Затвором вверх, придурки! И форсированным маршем бежим догонять товарища подполковника медицинской службы. Он в курсе, что делать с вами. Через полчаса — жду обратно.
Старший сержант Урусов стоял поодаль, задумчиво наблюдая за растерянными солдатами.
— Лейтенант, я бойца одного заберу на минутку, добро?
Терентьев от неожиданности дернулся.
— Волонтера что ли? Забирай, о чем речь.
— Сам как? — спросил Андрей.
— Да как я могу? — удивился лейтенант. — Херово, если одним словом. Можно подумать, блин, я каждый день в живых людей стреляю. За оружием приглядишь?
— Ясен пень. Только не долго. Своих головняков еще полно.
— Добро. Мы быстро.
Тереньтьев повернулся к ожидающим команды бойцам:
— Бегом, урюки!
И пристроился замыкающим.
— Шахматист! — окликнул Бориса Седьмой. — Стой! И громыхайку подбери. По тебе другой расклад.
— Так точно, товарищ Урусов! — попытался ответить по уставу Юринов.
— Товарищ старший сержант, если на то пошло. Да и ладно. Автомат опусти. Нефиг ствол на живых людей направлять. А вообще, умные люди ремень придумали, чтобы зря в руках не таскать.
Борис послушно закинул АК за плечо. Автомат больно стукнул рукояткой затвора по спине.
— Как ощущения? — пытливо заглянул в лицо Юринову Андрей.
— Пока не знаю. — растеряно пожал плечами Борис. — Ночью кошмары снились. С утра тяжело было. А потом как-то все быстро получилось... Бегом сюда, автомат вручили, бегом туда. Стой, стреляй. Все.
— Действительно, все... — согласился Урусов. — Не расхотел еще в свой ледяной поход идти?
— Ледяной? — широко распахнул глаза шахматист.
— Иносказание. — отмахнулся Андрей от непонимающего взгляда. — В Таджикистан идти не передумал? Там ведь такое придется творить, что расстрел этот семечками покажется!
— Не передумал! Сегодня сумел и потом смогу.
— Что сумел?
— Я в конкретного человека стрелял. Не просто в ту сторону. Выбрал одного, и в него. Я попал, видел, как мои пули входили. — Боря зачастил, слова начали сбиваться. — Точно попал! В грудь и ...
— Отставить! Успокойся, автомат отдельно клади, и дуй к Викторычу. Скажешь — двойная пайка по просьбе Седьмого. Понял?
— Так точно!
— Воинское приветствие с оружием в руках не отдается. — поморщился сержант. — А вернешься — будем разборку-сборку дрессировать. Да, чуть не забыл. Запомни, Викторович-младший. Все вот эти самокопания типа — живого человека жизни лишил и тому подобное «тварь я дрожащая или право имею» — оставь для институток и прочих представителей гомосятины. Живи, как живешь. И никто тебе присниться и не подумает. Ты ведь тварей убиваешь, чтобы они до людей дотянуться грязными лапами не могли. Беги, товарищ Шах, пока спирт не прокис.
Таджикистан, Фанские горы, рудник Чоре Олег Юринов
Редкое по своей полезности занятие: сидеть и ждать у моря погоды. Собственно, погоды дождались, льет вполне ощутимо, и чем дальше — тем хуже. А у моря в обозримом будущем нам оказаться не светит. Мы к нему не пойдем, оно к нам, надеюсь, тоже. Очень надеюсь. А что светит? «Светка» в руках да полсотни кунаков Бодхани-баши внизу. В общем:
«Колорадо моё, Колорадо,
И мой верный дружок, карабин»
А что? Фаны покруче Колорадо будут. И повыше...
Через два часа джигиты идут на штурм. Почти вся толпа с диким ревом бросается по дороге к нашим позициям.
— Все — Тигре! Не стрелять! Ждем, когда грохнет.
Как скажешь, начальник. Могу стрелять, могу не стрелять. Даже лестницу могу. Только стрелять долго.
— Олег — Тигре.
— Здесь.
— Посмотри, у машин никого забавного нет?
— Принял.
Много отсюда разглядишь! Даже в оптику. Тем не менее. Водилы сидят в машинах. Только один вылез, но от тачки не ушел. А вот оставшиеся пятеро... Все в камуфле, центральный выделяется явно. К бабке не ходи — за главного у них будет. Не зря ему даже тентик от дождя натянули. Разглядываю его изо всех сил. Что-то знакомое в этом таджике... Нет, я точно его не видел! Но... Сантиметров пять росту, усики побрить, бородку добавить... Нет, не идеальное сходство, но... похож, очень похож! Неужели?.. Но если так, я просто обязан попробовать, как сейчас помню, кто-то обещал отрезать мне яйца...
— Тигра — Олегу!
— Здесь.
— Сам у машины.
— Точно?
— Процентов 70. Уж больно на брата смахивает!
— Снять сможешь?
— Попробую.
Далеко до него. Почти километр! И вниз по склону. В биатлоне этому не учат. Прынц кое-что объяснил, но это теория. Да и не моих калибров эта дистанция. Тут бы что-то типа противотанкового ружья с оптикой... И пару лет опыта. Попрактиковаться почти не пришлось, один магазин расстрелял, и всё. То есть, ничего! Пустое место. Но надо, очень надо. Я снова чувствую ту ненависть, что впервые ощущал в Пасруде. Сразу приходит безжалостное спокойствие. Убить сцуку! Раздавить насекомое! Чтобы новых Пасрудов не было. Карабин врастает в руки. Вижу, что целюсь низко, и чуть правее, чем надо. Исправляю ошибку, сдвигая ствол на какие-то доли градуса, и плавно нажимаю на крючок...
