это совсем другое место: настолько содержимое отличается от того, когда она только вошла сюда.
Впервые поддавшись усталости, Света почти упала на два сваленных друг на друга мертвых тела. Восстанавливая дыхание и позволяя глазам вновь привыкнуть к работе, поглядывая на окружающий ее хаос, отвращения к которому она, на удивление, не испытывает, хотя и хочет убраться отсюда как можно дальше. Осмотрев также и свои руки, она сразу же подметила заметные вмятины от зубов на ее торсе, который пытались откусить, и на ее правой руке, которую также желали отнять целиком, и другие углубления и вмятины, оставленные Портером на обоих предплечьях. А главное – это то, сколько на ней крови, превратившей весь ее костюм в багровую палитру. И вот, как и полагается, после войны пора подвести итог, а для этого понять причины, дабы определить, какой сценарий последствий будет реализован. Портер пытался ее убить – да, у него были мотивы, все же он прекрасно понимал, что его ждет, так что на его месте она бы наверняка поступала так же. Но всегда всплывает «но»… Света защищала его, буквально и переносно, защищала того, с кем бы стоило держать дистанцию, причем именно на привязи. Пусть и запоздало, но она все же пришла к этому заключению.
– Привет. Я… я очень устала. Если бы у меня была такая возможность, то все, что у меня есть, я бы обменяла на встречу с тобой, и даже если бы ты молча сидел рядом, это было бы лучшее событие за долгое время. Конечно, я понимаю, ожидать подобного неправильно, у тебя уже давно своя жизнь… Надеюсь, ты выбрал правильный путь и нашел свое место, потому что я, как никто, знаю, насколько легко ошибиться и, свернув не туда, уже не вернуться назад. Как ты можешь судить, так произошло и со мной. После нашего расставания я не нашла иного места, как вновь вернуться на службу, но в частную компанию, где, скажем так, я делала то, что умею лучше всего, что на самом деле было лишь попыткой забыться и… Честно, я не знаю, чего я хотела в итоге, но это помогало не думать о нашей дочери, не думать о тебе. Это было самым сложным, потому что самым ценным в моей жизни. Я… я так люблю тебя, и я так скучаю, и эти чувства, эта память настолько прекрасные, насколько болезненные. И ты был прав, упрямство мое меня же и погубило. Ты всегда был прав, единственный, кто знал меня лучше меня самой, кто видел меня настоящей и позволял быть такой всегда. И я так… так сожалею о том, как в итоге все у нас вышло. Я ненавижу себя за то, что сучилось с нашей дочерью. Чувствую вину каждый день за это, но почему-то все чаще мне стыдно перед тобой, стыдно разочаровать тебя и… Я ненавижу свою жизнь без тебя, без нас… Мне одиноко, а кроме тебя у меня толком и не было семьи, да и та… Прости меня за все, пожалуйста, прости. Я бы все отдала ради дня прежней жизни… и пусть я умру после этого, но хотя бы счастливой.
Я все это записываю, надеясь, что ты когда-нибудь услышишь, что будет чудом, если честно. Но все же, если ты слушаешь это, значит, я мертва… скорее всего, мертва. Погибла на одном из заданий, что могло произойти уже много раз. И я хочу сказать спасибо – спасибо за то, что ты был в моей жизни и сделал ее лучше одним лишь своим присутствием рядом. Меня с детства окружали плохие люди, и я не верила, что может быть так, как было у нас с тобой. Несмотря на то, как все в итоге сложилось, я бы все равно пережила это заново, потому что даже вся эта боль имеет для меня самую большую ценность, ведь она неотделима от любви.
ГЛАВА 37
Света вновь окунулась в воспоминания прошлой жизни, казавшиеся в этом месте чуть ли не вымыслом. Объяснить причины этого ощущения она никак не могла, но не надо большого ума, чтобы понять, насколько последние события вывели ее из себя. Чуть больше полугода прошло, как вдруг ее муж написал, сразу же предложив встретиться, желая выпить пару чашек кофе и поговорить, совершенно не скрывая желания наладить отношения. Несколько часов Света боялась даже притрагиваться к клавиатуре, перечитывая, на первый взгляд, самое простое приветствие и самое простое предложение встречи, тип которого встречался всем людям всех возрастов, но то был особенный человек. Ей хотелось заплакать, словно это был первый мальчик, позвавший ее на свидание после долгих месяцев подачи знаков. И вот не раз прокручиваемая фантазия в голове нашла аналог в реальности – и она вся на нервах, боится, как девчонка. Конечно, в ее детстве такого не было, отчего тогдашнее казалось ей более чувственным и нереальным. Щекотание нервов, от которых хочется прыгать и кусать ногти, улыбаясь во весь рот и чуть ли не хихикая, нахлынуло так быстро и стремительно, что она даже почувствовала стыд: все же поведение такое подобает девочке, но уж точно не взрослой женщине. Но это было так необычно и приятно, что она смаковала это настолько долго, насколько могла, стараясь насладиться тем, чего давно уже не чувствовала, – и это решение стало судьбоносным. Чем больше она позволяла этому волшебному событию окутывать ее, создавая безопасное окружение, где влегкую вскрываются самые лучшие моменты ее семейной жизни, тем больше просачивался страх – истинный, самый всепоглощающий. А все потому, что не бывает любви без ненависти, счастья без боли, – так гласили ей все, но она не верила, считая, что истинная семейная идиллия должна обходиться без грусти и печали. И это был критерий, определяющий особенных людей и особенные отношения для нее. И вот тогда, перечитывая сообщение, все более наполняясь старыми чувствами, Света словно вновь пережила и всю ту боль, разрушившую ее мир. Через пару часов улыбка пропала, теплота взгляда сменилась холодом, и она решила оставить прошлое в прошлом, потому что в таком случае ей намного было легче самой выбирать воспоминания, игнорируя все плохое, порой даже забывая, чем все закончилось. Всю жизнь она идеализировала свое счастье, свой утопический мир в любви и гармонии. И если тогда это ее спасало, то в момент познания уже наяву медленно, но верно ожидаемое столкнулось с реальностью. И этого она не смогла принять, включив защитный механизм, потакающий ее идеализму в вопросе семьи, идеализму, ненависть к которому разрушает ее
