за прошедшее время успел побывать — ротация происходила постоянно. Грот был обжит, и каждый пост обладал подобием комфорта. Конечно, только для отдыхающей смены.
— Чё-то долго возятся, — прокомментировал один из солдат.
— Марик, дай сигнал прожектору, пусть посветит, — сказал другой.
В любой группе, куда бы она ни направлялась, обязательно присутствовал сигнальщик, тащивший небольшую сумку с разными приспособлениями. Вот и сейчас он вошёл в круг света, поднял руку и затем показал направление. Часовой бдил — луч прожектора тут же метнулся в сторону батареи, подсветив по пути ничем не примечательную местность. Оттуда раздался хлопок, и прожектор погас.
— Я правильно понял, что звук был оттуда, а не с поста? — произнёс кто-то, — не лампа лопнула?
— Огнестрел? — предположил Андрей.
— Марик, ракету давай! Разберутся потом, если что.
Пахх! К потолку ушла красная ракета, разбившись об него огненными брызгами. Через секунду коротко взрыкнула сирена. Яркий «дневной» свет затопил всё вокруг, когда с механическим лязганьем зажглись огромные лампы, отсюда и до противоположной стены, поочерёдно, сегментами.
Десяток отчаянно промаргивался, присев в низинке, тёрли глаза руками. Более-менее восстановив зрение, Андрей подскочил к краю и увидел, что творилось впереди…
На батарее шёл бой врукопашную среди артиллеристов, в то время как из тоннелей выбегали всё новые и новые противники в синих комбинезонах и красных плащах. Вспыхнувшее освещение слепило и их, но на интенсивности боя это никак не сказалось. Поняв, что нападение обнаружено и скоро здесь будут большие силы, чужаки перестали стесняться, открыв огонь на поражение.
Поскольку на батарее сражались вперемешку свои и чужие, туда никто стрелять не стал, зато в часовых и боевые посты на стенах полетел огневой вал.
— Что делать будем, капрал? — проорал сигнальщик.
Дымный хвост тактической ракеты прочертил прозрачный воздух грота и вонзился в спаренную лучевую пушку, из которой вёлся интенсивный огонь по вражеской пехоте. Грохот, скрежет, и искорёженное орудие в облаке каменных обломков рухнуло со стены вниз, в ту самую низинку, где укрылись незадачливые бегуны. Все рванулись к озеру, никого не придавило.
— Сдаваться, — буркнул Нивер.
У Андрея ёкнуло сердце.
— Что вы на меня так смотрите? Оружие у кого есть?
Дружинники растерянно переглянулись. Действительно, из военного имущества в физкультурном забеге участвовала только сумка сигнальщика.
— Здесь низина, назад до самых казарм — открытая местность. Светло, не добежим. И ракету мы отсюда запускали. Либо накроют, либо сейчас сюда придут. У нас есть выбор?
— Ты прав, капрал. Посидим здесь, — проговорил худой, жилистый дружинник по имени Борис, — с голыми руками бросаться на меч и бластер — плохая идея. Впрочем, шансы у нас есть, если «маков» будет мало.
— Сидим, не высовываемся, ведём наблюдение. По двое, не все сразу.
Бой на батарее уже закончился. Неизвестный до сей поры Андрею противник, используя любое укрытие, передвигался короткими перебежками в сторону озера. Часовые на стенах были или выбиты, или попрятались, потому что огонь по постам тоже прекратился.
— Идут к нам! Целый десяток…
Андрей всмотрелся через чахлый кустик и действительно увидел приближающееся подразделение. Половина из них держали в руках тепловые карабины, капрал и ещё двое — бластер в одной руке, обнажённый меч в другой, у двоих имелись лучемёты с сошками. Все наготове, пригнувшись, ощупывая стволами оружия пространство перед собой.
— Голову пригни, Анри, — сказал Нивер, — подстрелят.
Прошла минута.
— О как! Целых десять полуголых парней! И что вы тут делаете, а?
Голос вражеского солдата просто сочился ядом.
— Зарядкой они тут занимались, не видишь, что ли?
— А, это теперь так называется?
Над краем низины показалась голова вражеского капрала.
— Лапы кверху, и на выход. Не дёргаться.
Немолодой командир «маков» был мрачен, и голос его суров. Двое его подчинённых, один с карабином, второй с лучемётом, зубоскальство прекратили, однако, посматривали на выбирающихся наверх «чёрных» враждебно.
— Кстати, забыл спросить. Вы из легиона или дружины?
Почти что пленники напряглись… И тут снова разгорелся бой — от казарм шарахнуло чем-то тяжёлым, послышалась беспорядочная стрельба. В воздухе прямо над головами плотно зажужжали лучевые импульсы, что заставило противников нырнуть в ту же низину.
Андрей получил мощный удар в грудь, от чего отлетел к стенке и сбил дыхание. Вокруг замельтешило — безоружные «чёрные», явно не желая отвечать на вопрос, попытались воспользоваться секундным замешательством.
Вот Борис ухватил сзади лучемётчика за локти, не давая ему воспользоваться оружием. Его напарник пытается вырвать ствол, но чей-то обнажённый клинок входит ему в правый бок. Вот сигнальщик Марк, выбив меч из руки молодого парня, не успевает его схватить, как получает в грудь выстрел из теплового карабина и падает с неестественно огромной дымящейся дырой. Вот Нивер поднял руки… Андрей зашёлся кашлем от вернувшегося дыхания и согнулся пополам.
— Эй! Прокашлялся? Блеванул, что ли? Нет? Выпрямись и руки на виду держи.
Парень сел прямо и огляделся. Весь десяток, кроме них двоих, был мёртв. Те самые люди, примелькавшиеся, знакомые, теперь валялись вокруг почерневшие и обугленные. Не все, один просто без головы… Борис!..
— Я так и подумал, что дружинники, — вновь заговорил «мак» с карабином, — с. ки. Дай-ка я…
Он поднял карабин, наведя ствол на Андрея, но его подбросил вверх своим бластером капрал.
— Хватит!
— Что, в плен их брать? — зло спросил солдат, — дружинников?
— Погоди. Эй, ты. Имя, звание.
— Анри Стетервиль, рядовой.
— Дружинник?
— Русский он, — послышался голос Нивера.
— Русский? Здесь? Типа, шёл, шёл и пришёл?
— А ты кто?
— Я — Нивер Эст, мой отец — Гасдрубал Эст.
— И что? Мне твой отец неинтересен.
— Инский, заткнись. На инструктаже звучало это имя, слушать надо было. Они из наших. А это правда русский, Нивер Эст?
— Да. Мы же с отцом их в плен брали в прошлом году. К нам и распределили.
— Сколько их всего?
— Ещё двое. Там, в казармах.
— Ясно. Значит так, Инский, Велтервиль — сопроводить пленных в тыл. Без рукоприкладства, проверю! Там разберутся. Мы идём дальше.
— Да, монсоэро.
Назначенный напарником хамоватого типа парень был молчалив, относительно молод и так же вооружён тепловым карабином. Пригибаясь сами и пригибая пленников, они побежали вдоль стены к проходам в Пещеру, около которых продолжались шевеления.
Навстречу двигались группы пехотинцев, с неодобрением посматривавших на них, пары телеуправляемых танков, ощетинившихся турелями, даже тяжёлая пушка, влекомая тягачом. Со стороны казарм слышалась массированная пальба из всех видов лучевого и теплового оружия.
— Поберегись! — раздались крики впереди.
Все хлынули по сторонам, давая тропу для боевого флаера, точно такого же, как сражавшиеся с синарианскими штурмовиками. Машина пролетела чуть вперёд над самой землёй, после чего стала набирать высоту. На Андрея обрушился поток
