Охлажденное кондиционером нутро пассажирского помещения огромного грузового дирижабля показалось юноше раем. Предъявив бумаги распоряжающемуся на борту офицеру, Курт прошел на указанное место, пристегнулся, согласно требованию светящегося табло. От предложенного обеда отказался. Есть, несмотря на часы, проведенные в лифте, не хотелось.
Наконец плоский блин объемом в несколько тысяч кубических футов[4] плавно взмыл в воздух. Заработали могучие двигатели, бешено замолотили громадные лопасти тяговых винтов, разворачивая дирижабль. Курт прильнул к квадратному иллюминатору. Внизу, куда доставал взгляд, расстилалась равнина, покрытая буйной зеленью. Где-то на горизонте синели едва заметные полосы горной гряды. Прямо под дирижаблем медленно проплыла территория космопорта с бесконечной ниткой космического лифта, теряющейся в синеве небес. Строгие кубики строений, взлетная полоса для атмосферного транспорта и военных кораблей. Решетчатая ферма стартовой катапульты для челноков, усеянная массивными кольцами электромагнитов. Серые квадраты керамических плит, которыми была выложена территория базы, вдалеке неуловимо растворялись на просторах Фобоса.
Дирижабль закончил разворот и лег, наконец, на курс. Двигатели взвыли, их шум проник даже сквозь усиленную защиту кабины. Земля, вначале медленно, потом все быстрее и быстрее стала уплывать назад. Курт откинулся в кресле, ускорение оказалось значительным. Серая окраска внизу быстро сменилась на зелено-желтую. Бесконечная саванна, с редкими вкраплениями небольших, из шести – десяти раскидистых деревьев, рощиц. Кое-где виднелись стада местных пасущихся животных. Или с высоты в густой, чуть ли не в рост человека траве мелькала спина местного хищника, охотящегося на травоядных.
Через некоторое время интерес Курта сменился равнодушием, затем – откровенной скукой. Юноша уже тяготился впечатлениями, когда настало время ужина. Паек, против обыкновения, отличался от стандартного наличием здоровенного куска мяса, которое буквально таяло во рту, настолько вкусным оно было! Да и напиток густого желтого цвета явно принадлежал к местной экзотике. Насытившись, Курт незаметно для себя задремал и очнулся, когда едва не вылетел из кресла – транспорт сбрасывал скорость, переключив винты на реверс.
Курт вновь приник к окну и ахнул. В густой ночи ярко светились многочисленные лучи прожекторов форпоста. Ну наконец-то первая половина пути подходит к концу! Между тем свет все усиливался, вскоре уже можно было различить и строения, и привычную, тщательно выложенную плитами поверхность.
Это место значительно отличалось от космопорта – высокие решетчатые столбы охранной системы, светящиеся коронными разрядами статического электричества, ограждали периметр. Между тремя рядами таких вот излучателей скользили стального цвета кубы автономных големов-защитников[5], грозно поводя из стороны в сторону вмонтированными в башенки скорострельными пушками. Страшная штука! Запрограммированы на уничтожение всего живого, что переступит границы запрещенной зоны. Машина не станет разбираться, имеешь ли ты право на это или просто заблудился. Она не станет слушать ни мольбы о помощи, ни приказы. Просто массивный ствол изрыгнет порцию раскаленного металла, разносящего тебя на куски. На Тевтонии такие големы использовались только в экстраординарных случаях. Например, двадцать лет назад, когда шрехты в одной из резерваций попытались поднять восстание. Они убили всех свободных, находящихся в их досягаемости, и сожгли риги с урожаем, приготовленным к отправке. Им даже удалось разбить полицейский отряд, посланный на усмирение. И тогда администратор Области послал туда двух големов… Потом чиновника осудил Трибунал. Но – поздно. Почти пятьдесят тысяч шрехтов – мужчины, женщины, дети, старики – были перебиты без всякой жалости…
– Швартуемся, офицер!
Легкий толчок. И резкая тишина, от которой Курту в первый миг даже стало не по себе. Турбины смолкли. Огромная, но легкая туша транспорта застыла у причальной мачты. Снизу раздался гул лебедок, притягивающих цеппелин к земле. И вот наконец долгожданное объявление по громкой связи:
– Корабль прибыл в пункт назначения. Пассажиры могут покинуть свои места и приступить к своим обязанностям.
Как громко и пафосно! Курт едва сдержал улыбку – он был единственным посторонним человеком на борту, кроме экипажа. Наконец можно подняться, размять короткой гимнастикой немного затекшие суставы и отделаться от надоевшего груза.
В лицо вновь пахнуло жаром накаленной степи и густым пряным ароматом местной растительности.
– Вы, твари, работать! Живо!..
И грязные ругательства вдогонку. Молодой человек едва не споткнулся от удивления. Группа голых… нет, все-таки какие-то тряпки были обмотаны вокруг бедер, людей, грязно-коричневого, скорее даже черного цвета, словно вымазанных в угольной пыли, уныло завывая что-то однообразное, надрываясь, тянула трос, прикрепленный к контейнеру Курта. Да кто же они?! Юноша схватился за кобуру, но тут заметил одетого по форме юнкера.
– Что здесь происходит?!
– А вы кто такой? – заносчиво взглянул тот на Вальдхайма. – Новенький? – Потом разглядел его нашивки и лениво отдал честь. – Не волнуйтесь, фанен-юнкер. Я – принимающий мейстер. Вы, как я понимаю, сопровождали топливо?
– Так точно! Фанен-юнкер Курт фон Вальдхайм с люгера «Фон Валленберг», доставившего контейнер.
Местный едва не выругался вслух, но сдержался.
– И командир погнал вас через четверть планеты, когда контейнер можно было передать любому члену экипажа почтовика? Маразм! Вот же… – дернул он головой, потом вновь заговорил: – Впрочем, вы в этом идиотизме не виноваты. Идите по этой линии, через два корпуса – гостиница. Там можете переночевать. Я распоряжусь. Документы о приемке лития будут ждать вас утром. Почтовый рейс отбудет в двенадцать ноль-ноль. А до той поры придется поскучать на форпосте.
Юноша благодарно кивнул и поинтересовался:
– А все-таки что это за шрехты? Никогда таких не видел…
– Негеры. Местные. Пытаемся их приручить, кое-чему обучить, но ничего не выходит. Тупые твари. И ленивые. Только кнут и понимают…
– Спасибо за пояснение, юнкер.
– Готфрид. Ладно, идите, Вальдхайм. Утром увидимся.
Курт отдал честь, развернулся и отправился в гостиницу…
Гостиница оказалась типовым бараком. Правда, ухоженным и новеньким, еще поблескивающим свежей эмалью. Впрочем, все постройки форта выглядели так же. Молодой человек спокойно прошествовал по вымощенной плиткой дорожке, вдоль которой росли невысокие кусты, аккуратно, по-орденски, подстриженные. Поднявшись по ступенькам крыльца, прикрытого навесом синего стекла от палящего днем солнца, фанен-юнкер толкнул дверь и оказался в прохладном холле. Завидев незнакомого офицера, сидевший за столом кнехт в пятнистом обмундировании вскочил и отдал честь, стукнув кулаком по груди, а затем выбросив руку вперед:
