Пьян!
В Сауми!
Но запах виски не оставил никаких сомнений.
Если люди в Сауми объявляются хито – вредными элементами – только за то, что они могут взять лишнюю горсть риса, только за то, что они могут накинуть на плечи рубашку, то что грозит человеку, осмелившемуся попробовать алкоголь? И как эти люди попали в отель, охраняемый армейскими патрулями? Не они ли подбросили им картонку с загадочным иероглифом?
Семенов негромко повторил:
– Кто вы?
Человек в кресле медленно повернул голову. Он ничуть не удивился гостям. Его круглое лицо с резко выступающими скулами выражало полное равнодушие.
– Пхэк! – произнес человек равнодушно.
– Кто вы?
Человек не ответил.
Пошарив рукой по полу, он нашел плоскую флягу виски и сделал большой глоток.
– Вы здорово рискуете, – все так же негромко заметил Семенов. – Под креслом может оказаться змея.
– Пхэк! – повторил неизвестный.
Ударившись в темноте бедром об угол стойки, Семенов прошел к окну. Деревянную отсыревшую раму заело, Семенов вышиб толстое запыленное стекло табуретом. Волна света и душного влажного воздуха хлынула в бар.
У ног сидевшего лежал автомат.
Как ни был слаб свет, Семенов сразу узнал сидящего в кресле человека.
Круглое лицо, упрямые скулы, вызывающе высокий для коренного саумца лоб, щека, подрагивающая от нервной пляски сведенных судорожно мышц, и пронзительные узкие глаза, подчеркнутые волевой треугольной складкой на переносице.
Тавель Улам.
Преследователь.
Драйвер.
Упорный смертный.
Ничего в бывшем баре не изменилось, ничего не изменилось и во внешнем мире. Дымили во дворе костры, над кострами торчали деревянные рогульки с дымящимися котелками. У ворот, опутанных колючкой, стояли пустые ящики из-под патронов все с теми же цифрами – 800. Но как брат Кая Улама, человека другого, попал в отель? Почему он при оружии? Почему он пьян? Что означают картонка, подсунутая под дверь, и иероглиф на стене? Почему он не нашел лучшего места для подобного времяпрепровождения?
– Пхэк! – выругался Колон. – Они перепились. Они ничего не соображают. Это Тавель, – Колон кивнул в сторону человека, сидящего в кресле. – Я хорошо его знаю. В этом состоянии он не ответит ни на один вопрос. Пошли, Джулиан. Их развлечения – их дело. Нам не надо вмешиваться в их дела. Пхэк.
Ширмы в центре зала Биологического центра Сауми придавали ему сходство с лабиринтом.
Из узкой боковой ниши бесшумно выскользнул, заковылял к журналистам прихрамывающий маленький человечек со злым морщинистым лицом, собранным в кулачок.
– Цан Су Вин!
Карлик издали улыбнулся Колону и вежливо поклонился. Колон в белой рубашке, расцвеченной нелепыми алыми розочками, возвышался над ним как башенный кран. Цана Су Вина это нисколько не смущало. Он чувствовал себя хозяином, он ожидал вопросов и готов был ответить на любой вопрос. Раскосыми хитрыми глазами он одновременно смотрел и на Семенова, и на Колона.
– Цан Су Вин, – негромко сказал Колон, – вы действительно уверены в безопасности Кая Улама?
– Доктор Сайх учит: опасность внутри нас, – заученно ответил цан Су Вин. – Доктор Сайх учит: хороший человек всегда привлекает опасность. Доктор Сайх учит: любая опасность отступает от хорошего человека.
– А это? – спросил Колон, вынимая из кармана найденную у порога картонку.
Цан Су Вин слегка прищурил глаза.
– Хиттон пуст, – сказал он, – вежливо кланяясь. Но Хиттон – очень большой город. Б пустом, но очень большом городе всегда есть место для некоторого количества хито – вредных элементов. Хито – враги, – заученно сказал цан Су Вин. – Хито – извечные враги. Хито предали революцию. Но существование хито вовсе не предмет для волнений.
– Но Кай Улам?..
– Не имеет значения.
Бесконечно сузившиеся глаза цана Су Вина действительно не выражали ни волнения, ни тревоги. Если он что-то знал о происхождении картонки, он предпочитал держать это знание при себе. Своей вежливостью он как бы ставил журналистов на полагающееся им место. Они приглашены в Хиттон, им разрешено встретиться с человеком другим, но это не означает того, что они и впрямь могут понять, что, собственно, происходит и может происходить в такой удивительной стране, как Сауми.
Вслух цан Су Вин повторил:
– Не имеет значения.
– Кай Улам становится популярной фигурой, – настороженно предупредил Колон. – Как правило, популярные фигуры вызывают нездоровый интерес у тех, кто хотел, но не смог стать популярным. Не бывает так, чтобы даже в таком большом, пусть и пустом городе, как Хиттон, не нашлось безумца, который захотел бы, скажем, выстрелить в такого популярного человека, как Кай Улам?
Цан Су Вин вежливо улыбнулся:
– Не имеет значения.
– Знает ли генерал Тханг о подобных угрозах в адрес Кая Улама?
– Не имеет значения.
– Разве вы не обязаны обеспечивать безопасность Кая Улама?
– Не имеет значения.
Бесшумный, серый, как мышь, цан Су Вин, несомненно, оценивал ситуацию. Но по-своему. Бесшумно, как летучая мышь, он отступил в нишу и будто растаял в ней.
Колон усмехнулся:
– Не оборачивайтесь, Джулиан. Я вижу Тавеля Улама. Пусть он пройдет мимо.
И разочарованно предупредил:
– Можете обернуться. Он увидел нас. Он идет к нам. Я никак не думал, что он сумеет так быстро прийти в себя после ночной попойки. Признаюсь, увидев Тавеля в отеле, я решил, что мы с ним больше не увидимся.
– Он узнал вас?
– Думаю, да. Я не так изменился за эти годы, как он. Когда я встречался с ним, он выглядел гораздо бодрее.
Оттолкнув плечом черного солдата, не успевшего отступить в сторону, задев качнувшуюся, но не упавшую ширму, в круг света, отбрасываемого масляными светильниками, шагнул невысокий человек, несомненно тот, которого Семенов видел утром в разбитом баре. Черная форма сидела на нем плотно и аккуратно. Каждый жест был точно рассчитан. Он кивнул сразу обоим и отдельно улыбнулся Колону.
– Хай, Джейк. Я всегда следил за вашими репортажами. Большинство журналистов, как всегда, поливают Сауми грязью, вы умеете быть достаточно объективным. – Он нехорошо усмехнулся. – Любезность за любезность, Джейк. Как вы смотрите на то, чтобы принять участие в ежегодной охоте на сирен? Я могу задержать вас в Сауми на все время охоты.
Он перевел странный оценивающий взгляд на Семенова:
– Пора изловить пару сирен. Пусть я буду первым саумцем, которому удастся такое. – И добавил холодно: – я не люблю нефункциональные вещи. – И пояснил совсем уже холодно:
– Бамбуковые клетки, если они существуют, не должны пустовать.
– А они действительно пустуют? – с неуловимой Усмешкой спросил Колон.
