Водители поздоровались с работником склада и открыли грузовики. Опустив плоские пологие трапы, они забрались в небольшие роботы-погрузчики. Вахтер показал, куда складывать провизию для заключенных и работников, и куда – для господ и солдат.
Желто-черные роботы на широких маленьких колесах с шестью клешнями-манипуляторами ныряли в грузовики, чтобы тут же выкатить прямоугольные контейнеры, забитые различными продуктами.
Один из водителей остановился между машиной и убежищем Кирилла и начал что-то спрашивать у вахтера. Громов отметил, что робот как раз прикрывает от взглядов щель, в которую ему нужно было нырнуть. Включив динамичную маскировку, он бесшумно пробежал мимо первых ворот и скользнул между машиной и стеной в туннель. Водители его не засекли. А если кто-то смотрел в камеру, то замеченное движение он запишет на счет дернувшегося робота-погрузчика.
Кирилл вытер выступивший на лбу пот, каждую секунду ожидая сигнала тревоги. Сирены молчали, глаза привыкали к полумраку туннеля. Он был огромен. С одной стороны дорога терялась в сотне шагов за поворотом, с другой тянулась метров на триста и упиралась в овальное пятно света местного солнца – звезды Либертас. В ширину туннель позволял проехать танковой колонне по четыре.
Громов забрался в кабину грузовика и сполз на коврик между панелью и пассажирским сидением. Теперь его можно было заметить, только заглянув внутрь.
Разгрузка продолжалась еще минут сорок. Водитель залез в кабину с довольной улыбкой. Заметив направленное на него дуло, его улыбка медленно превратилась в истеричный оскал, а глаза расширились от испуга и удивления.
– Не торопись ехать, – сказал Кирилл, глядя, как из шестых ворот выезжает первый водитель. – Как вас проверяют на выходе?
– Сканируют машину тепловизором, осматривают кабину и прицеп, – ответил водитель и судорожно сглотнул, – иногда под кузов заглядывают.
Громов кивнул и сказал:
– Страгивайся. Долго идет проверка?
– Минуту. Иногда больше, если болтать начинают.
Грузовик проехал метров пятьдесят, и Кирилл приказал:
– Тормози. Мотор не глуши.
Водитель остановился и недоуменно посмотрел на Громова.
– А теперь вылезай. Или я тебя пристрелю.
– Можно я останусь заложником?
– Тогда ты станешь соучастником.
– Меня в любом случае отсюда никогда не выпустят, – криво усмехнулся водитель. – Лучше уж стреляй. У меня самого потом духу не хватит.
Кирилл скрипнул зубами.
– Снимай ремень, – сказал он.
– Что?
– Снимай!
Через полминуты водитель сидел со стянутыми собственным ремнем руками. Первый грузовик уже достиг КПП и проходил тщательную проверку.
Кирилл пристегнул ремнем безопасности сначала пленника, затем себя. Выпрыгивающую при любом ударе спасательную подушку он отключил.
На машине стояла автоматическая коробка, и Кирилл вжал педаль газа в пол, стоило первому грузовику получить добро на проезд. Неожиданность – вот единственное, на что мог надеяться звездолетчик. В боевой школе часто повторяли: внезапное нападение – половина победы.
Секунды растянулись в вечность, несущийся по туннелю грузовик казался раненой черепахой. Кирилл вцепился в руль, костяшки пальцев побелели от напряжения. До поднятых ворот оставалось полсотни метров, а машина продолжала наращивать скорость.
Солдаты бросились врассыпную. Застрекотали выстрелы, кто-то крикнул:
– Опускай ворота!
Несколько пуль прошили боковые стекла. Один из осколков рассек Кириллу щеку, но он даже не обратил на это внимания. Кабина проскочила сквозь ворота, и тут же беглецов кинуло вперед, но ремни спасли от удара об лобовое стекло. Послышался жуткий скрежет. Грузовик забуксовал, надрывно ревя. Кирилл нажал на кнопку с видом разорванной цепи. На сенсорном дисплее появилась надпись: «Машина находится в движении. Вы уверены, что хотите отцепить кузов?» Кирилл в ярости ударил кулаком по кнопке «Да».
Машина рванула вперед резче прежнего. Кирилл мельком посмотрел в боковое зеркало. Прицеп остался позади, наполовину раздавленный тяжелыми воротами.
Выскочив из туннеля, Кирилл облегченно вздохнул. Шаг к свободе был сделан. Точнее шажок. Самый первый.
– Нужно выбраться из города, – сказал Кирилл, уже в третий раз меняя направление.
– Нас перехватят. Не пройдет и получаса, как над городом будет летать сотня вертушек.
– Такое ощущение, что у вас тут война. Как тебя зовут? Меня Кирилл.
– Жак. Развяжешь руки?
«Француз что ли?» – подумал звездолетчик.
В свете дня Кирилл разглядел водителя получше. Жак был лет на десять старше него. С коротко стрижеными темными волосами, мощными руками и усталым лицом с тремя глубокими морщинами через низкий лоб. Кирилл давно заметил, что на Тайле почти у всех людей такие лица, словно их завтра похоронят.
Громов вывернул на узкую, почти безлюдную дорогу и с сомнением посмотрел на руки Жака.
– Мы теперь в одной лодке, – сказал бывший поставщик продовольствия.
– А за выдачу государственного преступника тебя разве не помилуют? – спросил Громов.
Жак прищурился и сказал:
– Это идея. – Затем невесело усмехнулся и ответил: – Нет. Либо оставят работать, либо пристрелят. Но расхаживать по улицам и рассказывать историю о том, как они оплошали, мне точно не дадут.
Кирилл потянул за конец ремня, освобождая заложника. Жак потер запястья, превращаясь из пленника в соучастника.
– Где в городе можно затаиться? – спросил Громов.
– На грузовике – нигде. Нужно скорее его бросить. Несущаяся без прицепа машина привлекает много внимания. А если спецслужба не поймает нас в течение часа, то будут подключены все жандармы города.
Кирилл заехал в жилой квартал и остановил грузовик.
– Веди, – сказал он. – Я в столице первый раз.
– Для начала тебе не мешало бы переодеться, – покачал головой Жак. – Черная униформа слишком заметна.
– В каких тонах я тебе понравлюсь? – улыбнулся Кирилл. – Помнится, шавки Рекса из группы захвата были в светло-синих доспехах. И с такими же автоматами.
– Синий подошел бы, но где ты хочешь… – начал говорить Жак, и тут же удивленно замолк.
Из грузовика Кирилл вылез уже в светло-синей форме. Автомат висел на нешироком ремне чуть выше живота.
– Прощай, дружище, – хлопнув грузовик по двери, сказал Жак.
«Как это мило», – хотел съязвить звездолетчик, но вспомнив, с какими чувствами покидал космический корабль, промолчал.
