сделать во благо, в результате оборачивалось невероятной трагедией для людей.
– И тебя поэтому ненавидят?
– Как ни странно, нет. Не поэтому. Причина куда хуже. Вервольфы.
– Кто?
– Вервольфы. Полулюди-полуволки. Забросив попытки помочь местным, я начал экспериментировать с живыми существами, найдя инструкции по скрещиванию генов в одной из уцелевших книг. Так я и создал минотавров, гидр, гномов и… вервольфов.
– Что же пошло не так?
– Я не учёл, что волк всегда смотрит в лес. Первые созданные вервольфы получились чересчур дикими и непослушными и в конце концов сбежали на свободу. Поселившись в здешних лесах, они дали потомство и расплодились, от чего жизнь людей на острове превратилась в сущий кошмар. Я попытался изловить созданных тварей, но всех не смог. Так они до сих пор и шастают по этим лесам, наводя ужас на всех и каждого.
– Да уж, – ответил Центурион, выдержав паузу, – пожалуй, местным действительно есть за что тебя не любить.
– Вот и я о том же. В конце концов, я решил, что лучше уж мне действительно оставаться здесь. В заточении. Так я принесу миру намного меньше вреда.
– И ты ни разу не покидал остров за всё это время?!
– Ни разу. Я… Я просто не смог.
– Но ты же мог создать новую академию магии и…
– Ты, что не слушал? – Колдун недоумённо посмотрел на Центуриона, – Если я сам не способен как следует овладеть магией, то как я могу обучить ей ещё кого-то?
– И ты выбрал ничего не делать?
– Да, ибо и так натворил предостаточно.
– Что ж, – ответил Центурион, – пожалуй, не мне судить.
Они оба замолчали и устремили взор за горизонт, глядя на лениво заходящее солнце. Приятный морской ветер обдувал их, а волны ласкали слух своим шелестом, мягко скатываясь с берега.
– Знаешь, – снова заговорил Центурион, – а ведь не всё так плохо, как ты думаешь.
– Что?
– Во всей этой ситуации есть плюсы. Исчезновение магии сподвигло людей на развитие. Начали строиться города, появились различные науки и техника. Сильно улучшилась медицина и многие другие отрасли. Я, конечно, не знаю, как это всё было тысячу лет назад, но готов дать руку на отсечение, что сейчас всё намного лучше. Уверен, ты бы не узнал мир, покинув этот остров, и сильно удивился бы тому, каким он стал.
– Ты хочешь сказать, что я не виноват?
– Нет. Ты виноват, безусловно. Но какой смысл мучить себя чувством вины и ничего при этом не делать, отстранившись от всего на свете? Мы все совершаем ошибки, Колдун. Но нужно уметь найти достаточно мужества, чтобы их исправить, и, не сдаваясь, двигаться вперёд. Это и называется жизнь.
– Уверен, что таких страшных ошибок, как я, не совершал никто.
– В глобальном смысле – может быть, но… Наверное, каждый, совершивший ошибку, считает её самой ужасной в мире. Всё зависит от личного восприятия. В любом случае, выбор остаётся за нами: ты или работаешь над ошибками, совершенствуясь, либо сдаёшься и остаёшься там же, где и был. Ты ведь всё-таки стал великим магом, не так ли?
– Не таким уж и великим, по сравнению…
– С кем? Единственный маг в округе – это твой Чародей. Но и его ты одолел в бою. Дважды.
– Но я проиграл!
– Некромант напал исподтишка, судя по твоему рассказу. От внезапного удара никто не застрахован, уж поверь. И да, может ты и не величайший маг в истории, но на этом острове сильнее тебя магов точно нет. Подумай об этом, Колдун.
Договорив, Центурион ещё раз бросил взгляд на заходящее солнце, а затем развернулся и ушёл, оставив мага в полнейшем недоумении.
* * *
Утром следующего дня Центурион принимал у Маркуса доклад о том, что имперцы, гладиаторы и шумеры полностью готовы к походу.
– Отлично, – одобрил Центурион, – А ты сам?
– Ох-ох! – Маркус показал другу руку со свежим шрамом, – Жду не дождусь поквитаться с Флавием за эту царапину.
– Он сумел тебя ранить?
– Не поверишь! Этот кусок дерьма откуда-то научился драться как мужчина. Ну ничего. Наша следующая встреча точно станет для него последней.
– Рад твоей уверенности, мой друг. А что насчёт войск Колдуна.
– А мне по чём знать?! Они не мне подчиняются. Спрашивай лучше у него.
Маркус указал кивком направление и Центурион посмотрел туда, где, следом за Колдуном, медленно двигались остатки его войск. Огромные минотавры, кровожадные северяне и ворчливые гномы шли в одном строю, грозно держа в руках оружие, готовые применить его при первой необходимости.
– Скорей бы всё закончилось, – проворчал Маркус, – тогда можно будет заняться этим уродом.
– Ты про Колдуна?
– А про кого же ещё?
Центурион посмотрел на мага, который самостоятельно скинул кандалы и теперь стоял перед воротами, размахивая посохом и сотворяя заклинание.
– Не знаю, Маркус, – сказал Центурион, – по-моему мы поторопились с выводами насчёт него.
– Что?! Я не верю своим ушам! Ты ведь слышал его рассказ, он – преступник!
– Да, но… Вчера я поговорил с ним и… В общем, всё не так просто.
– Ты его защищаешь?!
– Нет. Я лишь говорю, что мы поторопились и знаем недостаточно.
– Мне хватает того, что мне уже известно, чтобы сделать выводы о нём. И выводы такие: он – мудак, заслуживающий смерти!
Центурион ничего не ответил. Он ещё раз посмотрел на Колдуна. Тот завершил заклинание и прямо перед магом появился огромный портал, в котором было видно каменное плато среди скалистых гор.
Недолго думая, Колдун шагнул в портал, а следом за ним устремились его войска, за один шаг преодолевая расстояние в несколько дней пути.
Следом была очередь солдат гильдии, но они явно переживали, опасаясь проходить через магический портал.
– Подстегни-ка их, – попросил Центурион товарища.
– Легко, – ответил Маркус и направился к воинам, чтобы отругать их за трусость и как следует взбодрить.
А Центурион отправился к Гаспару, который, по приказу командира имперцев, ждал на причале, в ожидании особых указаний.
Глава 6. Странные пассажиры
Капитан Верн стоял у штурвала и подозрительно косился на странного юношу, стоящего на носу корабля и бесцельно смотрящего куда-то вперёд, словно он мог видеть сквозь туман, окутавший всё вокруг с самого утра.
В голове капитана было много вопросов. Очень много. Для начала – откуда у столь юного путешественника так много драгоценных камней, которыми он оплатил работу Верна и всего его экипажа? Ещё один хороший вопрос – кем были спутники этого баснословно богатого юноши?
Когда Верн увидел их впервые, он, мягко сказать, обомлел. Закованные в тяжеленную броню и вооружённые огромными двуручными мечами и молотами,
