отлучиться во время концерта или перерыва.
Оставалось найти только шестого участника нашей маленькой компании.
Валя отыскалась непосредственно у ограждения.
— Это со мной, — сказал я охраннику, показав билет.
Тот кивнул и пропустил девушку.
Выглядела моя ночная посетительница довольно эффектно: колготки в сеточку, под коротким топом блестит пирсинг в пупке. Сверху короткая не по погоде курточка, а на ногах ботинки на платформе. Волосы прихвачены лентой. Ей очень шёл этот образ, но, конечно, до Катерины ей было далеко. Впрочем, у той такие ресурсы, что Вале никогда не светят.
— Это моя подруга, Валя, — представил я девушку, подойдя к своим.
Та немного растерялась, но со всеми поздоровалась.
— Я думала, мы будем вдвоём, — шепнула она мне на ухо.
И я увидел, как покосилась на это Громова.
— Да ладно, — ответил я. — Вместе веселее.
Тем временем, свет погас. На сцену в полной темноте вышел гитарист и заиграл первые ноты тяжёлой, скрученной, словно пружина, мелодии. Одинокий луч прожектора выхватил его из мрака. Тени от быстрых пальцев бегали по грифу. Тыщ-тыщ, — мощно отозвались барабаны на очередной пассаж. Следующий луч выхватил и ударника. Сразу за ним басиста.
Когда же зазвучали слова первой песни перед сценой заструились фонтаны огня. Пока еле-еле, только разогревая публику. Но уже послышались первые выкрики:
— Та-ран! Та-ран!
— Бахнем немного для расслабона? — прокричал Кропоткин мне в ухо, показывая фляжку.
Я плохо понял слова и куда лучше жест, предлагающий выпить.
— Только чуть-чуть, — я показал пальцами. — И Карине не наливать! — теперь уже я сжал ладонь в кулак.
Ни слова не говоря, Федя показал ладони, мол, и не собирался.
Если на приёме только он смотрел на мою сестру, то этим вечером они прожигали дырки друг на друге. Обязательно надо будет с ним переговорить на эту тему. И с сестрой. Стрибог быстроходный, да что я ей смогу рассказать? Что-то о правильном предохранении? Вот уж не знаю.
Я взял у Кропоткина фляжку и отхлебнул глоток. Меня сразу же прогрело изнутри, а трудные мысли отпустили. Я обязательно обо всём этом подумаю, но позже. А сейчас мы собрались тут, чтобы отлично развлечься.
Началась новая композиция, которая, казалось, пыталась раскачать на волне басов.
Олег присел на одно колено, и я сначала подумал, что ему, может быть, плохо. Но нет, он прикоснулся к полу и распрямился. А затем… Ритм правил нами не только из колонок, но и с танцпола. Всё вокруг стало ритмом. Само сердце, казалось, стало биться в унисон с композицией.
Никогда я такого не испытывал, поэтому полностью отдался моменту, растворяясь в музыке. Дыша ею.
Наверное, единственное, что продолжало меня тревожить, это то, как Валя смотрела на Катерину. Что-то недоброе было в её взгляде. Ладно, с этой-то я обязательно поговорю после концерта. Тут-то я не смогу найти необходимые слова.
Закончилась очередная песня, и я хотел пойти передохнуть в нашу вип-комнату. Но тут следующей композицией объявили медляк, попробуй тут уйди.
Почувствовав руку на своём плече, я обернулся и увидел Громову. Она обняла меня за шею, но продолжала держать дистанцию в несколько сантиметров. Я положил ей руку на талию, и ощутил, какая она тонкая и грациозная.
Мы стали плавно раскачиваться под музыку.
— Кто она? — спросила меня на ухо Катя.
Я нашёл взглядом Валю. Та танцевала в обнимку с Олегом, но взгляд, в котором сгустились тучи, от меня не отрывала.
— Подруга, — ответил я, прекрасно понимая, о ком моя однокурсница. — Живёт недалеко.
— Ощущение такое, что любовница, — прижимаясь губами чуть ли не к самому уху, потому что иначе было не слышно, проговорила Громова. — Думала, что она меня сожжёт своим взглядом.
— Я с ней обязательно поговорю, — ответил я. — Просто она думала, что я буду один.
Перекрикивать музыку было трудно, так что я решил всё объяснить позже, когда можно будет разговаривать спокойно.
Под конец песни работники сцены решили запустить огненное шоу на полную катушку. Пламя вырывалось из специальных труб и устремлялось под потолок.
Я подумал: интересно, а тут точно безопасно это делать? И в этот самый момент понял, что — нет. Огненные фонтаны взмыли к самому потолку и принялись его облизывать. Ощущение опасности взвыло до головной боли. Оказывается, оно и так уже давно вибрировало во мне, но я почему-то не обращал на это внимания.
Искры, горячие сгустки, кусочки пламенеющей пиротехники — всё это полетело в разные стороны. Я видел, как огонь из одного фонтанчика опустился прямо на голову Громовой.
— Заливай! — успел я крикнуть ей, и в это мгновение погас свет.
Краем глаза я успел отметить, кто где стоял из наших в этот момент.
Первым делом я сбил огонь с волос Катерины. Затем благодаря совершенно необъяснимому чутью, схватил за рукав Карину и подтащил к себе. Кропоткин был тут же, держа мою сестру за руку.
Пламя охватило потолок и стало жадно пожирать перекрытия, треща на свой манер голодного зверя. Лишь в его отблесках я смог увидеть знакомое лицо.
Олег пребывал в шоке.
— Где Валя? — спросил я его, но он не отреагировал. — Валя где⁈ — крикнул я уже громче.
— А? — очнулся друг. — Унесло её. Толпой унесло. Я сей…
Он было рванулся в ту сторону, куда текла толпа. Мне едва хватило силы остановить его и подтащить к остальным.
— Катя, водный купол, живо! — распорядился я.
— Но…
— Без «но»!
— Нечем… — закончила она фразу.
И тут, как по заказу, сработала система пожаротушения. С потолка потекла вода.
Громова выполнила моё распоряжение. Правда, то, что у неё получилось, вряд ли смогло бы закрыть и котёнка, но я поставил линзу, и нас пятерых накрыл водный купол. Но этого было явно мало.
Шагах в двадцати от нас огонь, явно недовольный, что ему мешают, злобно заворчал.
Я окинул задымлённое помещение взглядом. С трёх сторон стояли маги-пожарные и пытались сладить с огнём. Но им очень сильно мешала вопящая толпа, пытающаяся пролезть сквозь несколько слишком узких для такого количества дверей. Я буквально видел, какая ужасная давка на выходе. Некоторые люди не выдерживали напора, падали, и остальные текли уже по ним. В этот момент скопление людей, и правда, напоминало реку.
Огонь не собирался сдаваться. Он заворчал ещё громче, и огромный кусок перекрытий рухнул прямо на сцену. Куда успели деться музыканты, я не заметил.
— Надо выбираться! — крикнула мне Карина.
— Куда? — ответил я, показывая на безумие, воцарившееся вокруг.
Я почувствовал, что дышать становится гораздо сложнее.
— Организуй подачу воздуха, — скомандовал я сестре, и та кивнула в ответ, сосредоточившись.
— Сейчас потолок обрушится, и нас тут накроет, — прокричал мне Олег.
Выглядел он спокойным, но голос его подрагивал.
— На выходах давка и паника, — я закашлялся и сразу же почувствовал приток свежего воздуха снизу, — нужно дождаться, пока она схлынет. Часть обломков я смогу отвести.
Огонь, казалось, только больше разгорался, несмотря на все старания магов. Более того, некоторые из них покинули свои посты, пытаясь спасти раненных в давке.
Балки перекрытий начали трещать над нашими головами. Куски пылающих декораций осыпались нам на головы, но я успевал отводить их в сторону с помощью энергетической паутины. Совсем близко от созданного нами импровизированного купола я заметил лежащее без сознания тело.
— Олег, Федя, попробуйте перетащить его к нам.
Кропоткин попытался высунутся за пределы купола, но тут же закашлялся и вернулся:
— Там дышать нечем.
«Так, — соображал я, — нужны маски, смоченные водой. Вода-то у нас есть, а вот маски…»
Я мгновенно снял с себя жилетку, разорвал на полоски, смочил их водой и раздал ребятам.
— Повяжите на лице, — распорядился я.
Те беспрекословно выполнили.
— Карин, нужен воздух точечно к их лицам! Сможешь?
Я посмотрел в её глаза, чтобы убедиться, что она поняла, чего я от неё хочу. Но в ответном уставшем взгляде увидел лишь страх.
— Ребятам нужен воздух, чтобы втащить к нам под купол пострадавших! Иначе, те, кто снаружи, погибнут! — проговорил я, как можно более чётко. — Можешь сделать им что-то типа воздушных шлангов к лицам? Как респиратор? Ну или как хобот у слона?
Только теперь в её глазах появилась осмысленность. Она кивнула и посмотрела за пределы купола. Там вырос едва заметный отросток, который заметно удлинялся, но и сужался по мере отдаления от нашего прибежища.
— Смогу максимум метра на три-четыре сделать, — сказала она, продолжая не подпускать угарный газ и особо рьяные языки пламени
