Ираксис — нет. Этот мудрец принимал ещё у моей матушки роды, а это было так давно, столько не живут. Свою стезю он освоил великолепно. Не преувеличу, если назову его одним из лучших целителей Аскеша. Известнее только одноглазый наг, что живёт в Старшем Доме Цеарах в Шраудсталле.
Мы ввалились в комнату, в которой явно давно никто не жил. Толстенный слой пыли покрывал все поверхности. Соверетт закашлялся, вдохнув её. Выругался и взмахом ладони создал мощнейший порыв ветра, который смерчем пролетел по комнате и вынес огромное серое облако в коридор. Слава богу, я успел прикрыть глаза.
— Так-то лучше, — он подошёл к порогу и выглянул наружу. — Эй, ты, стоять! — обратился он к невидимому мне существу.
Почтительно поклонившись, в комнату вошёл гоблин, пожилой, с волосами, заплетёнными в жиденькую косичку.
— Да, господин, — ответил он, не поднимая глаз.
Соверетт начал перечислять, загибая пальцы.
— Запомни, и не дай Эстрикс, перепутаешь. Шкуру спущу. Я хочу филе пещерного рыбака в апельсиновом соусе, похлёбку из чёрного пудинга и бутылку белого Гаэрта́нского. Да, и захвати черничные пирожные. Чтоб через десять минут всё было здесь.
Он хотел уже жестом отпустить нечастного гоблина, когда спохватился.
— Да, Гвин, а ты что будешь?
Чтобы не усложнять никому жизнь, просто ответил.
— То же самое.
Соверетт кивнул, и гоблин, снова поклонившись, вышел из помещения. Тогда дроу, как был в одежде, плюхнулся с шумом на кровать и закинул ноги на стену.
— Поверить не могу, что всё кончилось. Иногда ловлю себя на мысли, что готовлюсь к приходу Джеззары. Знаешь, установку даю, «терпи, перегрызи её глотку, если подойдёт слишком близко», всё в таком духе. Однажды почти удалось даже, — меланхолично заметил он, неопределённо махнув рукой.
— Взбодрись, дружище, ты — на свободе, враги повержены, хорошие парни выиграли, — попытался я отвлечь его от дурных мыслей.
— Да, ты прав. Благодаря тебе. Чёрт, как тебе удалось убить Ши’нил? И что там было насчёт драйдера? — спросил он с интересом, переведя на меня взгляд.
— Как оказалось, драйдер — птица гордая, пока не пнёшь, не полетит, — ответил я бородатым анекдотом. — Только летает он плохо. Не аэродинамичная форма, наверное.
Соверетт улыбнулся и недоуменно поднял брови, услышав незнакомое слово, но догадался по контексту.
— И что, Эстрикс никак тебя не покарала за это? Священное создание пустил под нож. Она, должно быть, взбеленилась.
— Ещё как. От её крика мозги разжижаются. Теперь вот должен обратить троих Разумных в её религию. Ты хоть слышал о том, чтобы кто-то кроме дроу почитал Эстрикс? — наполовину раздражённо, наполовину с надеждой — поинтересовался я.
— Честно говоря — нет. Кто вздумает поклоняться богине, которая прямо называет все остальные расы кроме дроу — отбросами, годными лишь в рабство? — неожиданно осознанно откликнулся эльф.
Не ожидал от него такой рефлексии о своём собственном народе.
— И какой срок она дала тебе на выполнение этого подвига?
— Месяц.
— Ох, Гвинден, да ты в глубокой…
Пронзительный скрип шатающегося колёсика перебил его. В комнату въехала тележка, гружённая подносами с едой. Запах стоял сногсшибательный, и у меня заурчало в животе. Гоблин имел вид слегка взмыленный, словно бежал и туда, и обратно. Видимо угроза от Соверетта проняла его не на шутку.
Сервировав стол, слуга, исчез молчаливой тенью, а мы погрузились в кулинарный рай. Соверетт обмакнул кусок душистого мяса в густой апельсиновый соус и отправил в рот. Он удовлетворённо застонал и начал с энтузиазмом жевать. Я пожал плечами и попробовал свою порцию. Во рту будто взорвался фейерверк из ярких вкусов. Настолько насыщенные оттенки: лёгкая горчинка рыбы, кислинка цитрусовой цедры, жжение острых приправ. Я запил вином и понял, что ничего вкуснее я в жизни не ел. Да за один лишь дизайн этого блюда можно не три мишленовских звезды давать, а все шесть. После полутора лет питания быстрорастворимой лапшой в реале всё, что я пробовал в Виашероне, казалось мне божественной амброзией.
— Постоянно думал об этой штуке, — с набитым ртом пробурчал Соверетт. — Иногда казалось, что я даже запах ощущаю. Какая-то идея-фикс. Эта тварь меня на ремни пускает, а голова сфокусирована на том, какие нотки на самом деле передаёт мясо, — он вытер салфеткой лицо и довольно улыбнулся. — Как же хорошо его ощутить снова. Попробуй похлёбку, вкуснее нашей кухарки её никто не делает, клянусь!
Доверившись агитации, я зачерпнул полную ложку наваристой жидкости и проглотил. Слизистую рта защипало, будто на сухую облизал лимон, а из глаз выступили слёзы.
— Кисло, а? — засмеялся эльф. — Погоди, сейчас придёт второй виток.
Кислота уступила место какому-то новому, неописуемому вкусу. Словно желе, но плотнее и более насыщенно.
Я шумно выдохнул, а Соверетт с видом знатока начал разглагольствовать.
— Не многие умеют готовить Чёрный пудинг. Чтоб ты понимал, это такая аморфная гадость, что ползает по всему Подземью, с двадцати метров чует любую органику и металл, при контакте её растворяет и впитывает. Всякие недоумки используют их, как мусорную корзину и палача одновременно. Что ни кинь, оно всё уничтожит. А лет пятьдесят назад один чокнутый кулинар — Валас из Дома Кладдани додумался использовать их в пищу. Видишь ли, если даже кусочек пудинга проглотить, он тебя натурально изнутри проест. А этот псих путём проб и ошибок понял, что их нужно вымачивать в концентрированной соде, а потом уже готовить. Тогда получается такой пронзительный ни с чем несравнимый вкус.
Мне стало дурно от мысли, что блюдо могли неправильно приготовить и где-то внутри крошечный кусочек монстра начнёт меня переваривать.
— Не волнуйся, я же говорю, старушка Ариакелла готовит его без ошибок. Талантище!
Соверетт посерьёзнел и начал издалека.
— Ладно, шутки в сторону. То, что матушка утвердила твой приём в Дом Эвер’харн, — это замечательно, ты это заслужил, но я всё ещё в долгу перед тобой за избавление от этого скопища кровососов, а в долгу я быть не люблю. Ты предложил отомстить им, и, признаюсь, сперва я мало верил в успех этого предприятия, но факты говорят сами за себя. За годы заточения я много чего интересного узнал. Ощущение собственного всемогущества развязывает язык лучше вина, знаешь ли. У Джеззары есть анонимная ячейка в банке Стоунхолл, о которой не знала её семья. Она использовала её для платы шпионам и наёмным убийцам. Доступ через кодовую фразу «у бурных чувств неистовый
