Разглядываю третьего бандита. Взрослый мужик, лысоватый, в пиджаке, при галстуке. Испуганные глаза, мокрые губы, усы. Явно семейный, вон кольцо на пальце. Наверное, старший. А может быть, просто водитель? Не похож он на бандита. Я не должен его убивать.
На столе сковородка с недоеденной яичницей, фужеры, из которых мы с Надей пили недавно «Мартини», початая бутылка водки, открытые консервы, батон, колбаса.
- Курорт у вас тут, значит? Пьете-жрете? — спрашиваю безо всякого выражения, чисто механически.
- Не стреляй! — он снова кричит, а сам косит глазом, дергая бритой щекой.
- Не ори, — я опускаю пистолет. — Где женщина, дети?
- Там, там, иди!
- Вставай.
- Сейчас, сейчас… — он суетливо размахивает руками, демонстрируя, что они ничем не заняты. — Я сейчас…
Неловко, боком, мужик выбирается из-за стола. Задевает полой пиджака вилку и та со звоном падает на пол. «Баба придет», — думаю я, вспоминая, что с почти такой же нержавеющей вилки все и началось в далеком семьдесят девятом — письмо, приглашение на поминки, наследство, шкатулка, конь…
Как, когда он умудрился достать пистолет? Я стреляю, не целясь. Хорошо, что у ТТ нет предохранителя. Это спасает мне жизнь. Мне — и Наде с детьми. Именно предохранитель на «Макарове» не позволил мужику выстрелить первым. Доля секунды — и все.
Попадаю в плечо. На серой материи пиджака расползается темное пятно. Он матерится сквозь зубы, перехватывает свой пистолет здоровой рукой. Настырный! Стреляю второй раз. В голову. Сверхзвуковая пуля ТТ пробивает ее насквозь и выбивает из оконной рамы длинную щепку.
Все, полдела сделано. Теперь главным моим врагом становится время.
Бегу в комнату. Выдираю из дверной ручки швабру.
- Надя, это я! Артем!
Распахиваю дверь. Надя посреди комнаты, очень бледная, губы трясутся. Стоит, выставив вперед руки. На диване, вжавшись в угол, сидят дети. Артемка обнимает сестру, закрывая ей глаза ладошкой. Он плачет без слез.
- Все, все! — как можно дружелюбнее говорю я. — У вас минута на сборы. Только самое необходимое. Документы, деньги, ценности, детские вещи. На кухню не заходить.
Надя смотрит мне в глаза и кивает. Она все поняла. Сую пистолет за пояс, возвращаюсь в коридор. Нужно убрать трупы, чтобы дети не напугались.
Хватаю бугая за ноги, тащу по коридору. На паркете остается широкий кровавый след. Запах порохового дыма смешивается с ароматом яичницы. Когда я втаскиваю тело в кухню, с ноги бугая соскакивает ботинок. Синий носок, дырка на пятке. Желтая шелушащаяся кожа. Меня начинает мутить.
Слышу дрожащий голос Нади:
— Артем, мы готовы!
— Выходите на площадку!
Быстро затаскиваю на кухню труп автоматчика. Обшариваю карманы, беру пистолет лысого и две обоймы. ТТ свое отстрелял, его надо «скинуть».
Мы бежим по лестнице вниз. Я несу Артемку, Надя — Нелю. Сумка с вещами и документами оттягивает мне плечо. Я перескакиваю через две ступеньки и гадаю — вызвал кто-нибудь из соседей милицию или нет? Если да, то как быстро прибудут стражи порядка? А вдруг патрульная машина в момент вызова находилась рядом с домом и нас уже ждут внизу? В общем, приходится рассчитывать только на милость фортуны.
На улице валит снег. Никто нас не ждет. Вообще народу во дворе очень мало. Замотанный шарфом до самых глаз Артемка что-то бормочет.
- Давай туда, — кричу я Наде, указывая в сторону дороги.
Нам нужно в аэропорт. Хотя стоп. До аэропорта не всякий «частник» повезет — далеко. Нет, для начала нужно убраться подальше. Куда-нибудь в центр. Сесть в кафе, успокоиться. И уже оттуда вызвать такси. Времени очень мало. Витек с минуты на минуту может узнать о побоище в Надиной квартире.
Выбегаем на улицу. Поток машин, автобусы, грузовики. Милицейский «уазик» с включенной мигалкой. Я стискиваю зубы, переглядываюсь с Надей. Если сейчас завернет во двор — значит, по наши души.
Нет, пронесло. «Уазик» удаляется в сторону Адмиралтейской слободы. Опускаю Артемку у обочины прямо в глубокий снег, поднимаю руку. Буквально через несколько секунд рядом останавливается жигули-«четверка».
- Куда? — перегнувшись через сидение, спрашивает водитель.
- На Баумана.
- Садитесь.
Забираемся в машину. Надя усаживает детей на заднем сидении. «Четверка» трогается. Фу-ух, еще один тайм отыгран.
- Дядя Артем, — слышу я вдруг громкий шепот мальчика. — А вы тех дядей убили, да?
Водитель, интеллигентного вида мужчина, хмыкает, хмурит брови.
- Убил! — громко подтверждаю я. — Убил и закопал. И надпись написал: у попа была собака…
- Он ее любил, — все еще дрожащим голосом подхватывает Надя. — Она съела кусок мяса…
Молодец, сообразила. Артемка и Неля слушают бесконечную историю про служителя культа и его пса, смеются. Водитель, кажется, успокаивается.
Пронесло…
На улице Баумана останавливаемся у детского кафе «Сказка». В витрине клетка, в ней крутит колесо неунывающая белка. Она, ну, или ее прабабушка, были тут всегда, и когда я был маленький, и когда мы с Витьком били Бики в соседней подворотне. Били за подставу, за Надю…
Как прихотлива судьба! Надя стала Бикиной женой и сейчас я спасаю ее и детей Бики от Витька, превратившегося в бандитского авторитета.
Сидим за столиком. Надя сводила детей в туалет, причесала Нелю. Я заказал пирожные, чай, а нам с Надей кофе.
В «Сказке» все так же уютно, как раньше, хотя выбор блюд в меню изменился. Царит приятный полумрак, много зелени, деревянных резных штуковин. Мы сидим в дальнем от входа углу. Народу не много — рабочий день. Это радует. Если что, если начнется стрельба, пострадавших будет мало.
«Макаров» я снял с предохранителя и держу под рукой. Официантка приносит счет и сообщает, что такси подъедет через пять минут. Все пока идет как надо. Осталось совершить отвлекающий маневр.
Выкладываю деньги, оставляю Надю одевать детей и выхожу на улицу. На Баумана привычная толчея, светофор на перекрестке мигает оранжевым. Снегопад закончился. Замечаю телефонную будку, спешу к ней. Прямой номер Витька я помню наизусть.
- Да, — отрывисто бросает он.
- Привет.
- Артамон! — голос у моего друга детства искренне радостный. — Ты где?
- В Караганде. Это Казахстан.
Витек смеется.
- Приколист! Ты чего затихарился? Все на мази, все идет по плану. Давай, звони Хазару, они тебя ждут.
Молчу, лихорадочно соображая, что говорить. Такого поворота я не ожидал. Получается, что, во-первых, у Гумилева все получилось и Витек уверен, что тот, как выражаются бандиты, «зажмурился». А во-вторых, Галимый ничего не знает о побоище в Надиной квартире и думает, что я в Москве. Н-да, плохо в его бригаде со связью.
