Дрезина медленно покатилась по ржавым рельсам. Как и предполагал наемник, пятеро рейдеров остались в туннеле, и Карел, наконец, смог рассмотреть среди них сутулую фигуру мутанта.
— Ну, вот и все… — наемник дождался, когда громко переговаривающиеся работорговцы тронутся в путь, затем снова включил фонарь и, положив арбалет на шпалы, стал меланхолично привинчивать к нему извлеченный из кармана разгрузки оптический прицел. — У тебя есть хоть какое-нибудь оружие кроме той гомерической рухляди, что я выкинул на станции?
Музыкант молча снял из-за спины гитарный кофр и, отстегнув блестящие замки, извлек на свет изящную СВД.
Фишер тихонько присвистнул:
— И ты по-прежнему утверждаешь, что не являешься тем человеком, о котором я тебя недавно спрашивал?
— Возможно, он мой однофамилец, — безразлично пожал плечами Карел, возвращая заметно полегчавший кофр за плечо.
— Кличка и фамилия — разные вещи.
— А по мне так один хрен…
— Тебе, конечно, виднее… — не стал спорить наемник. — Ну а винтовку зачем в кофре таскаешь? Неудобно ведь. Такую крутую штуку лучше всегда держать под рукой.
— В том-то и дело, — грустно вздохнул Карел. — СВД — очень дорогое и редкое оружие, многие захотят заполучить его, так что лучше лишний раз ствол не светить. Меня уже один раз пытались убить из-за винтовки, с тех пор я и обзавелся кофром…
* * *
— Зажмурься и отвернись! — прикрыв лицо рукавом, Фишер метнул в туннель световую гранату.
Резкий хлопок ударил по ушам. Музыкант успел зажмуриться, но яркая вспышка прошла сквозь веки. Пред глазами заплясали красные круги.
— Я же сказал отвернуться, мать твою! — зло выругался наемник, спуская тетиву арбалета. — Сейчас добавим немного света…
— Что там у тебя, сигнальная ракетница?
— Она самая… хотя и самодельная…
Шипящая ярко-красная стрела пронзила густой мрак туннеля, вонзившись в грудь слепо шарящего перед собой работорговца. Человек закричал и, нелепо взмахнув руками, упал на спину. Впившаяся в тело красная свеча продолжала неистово гореть.
— Мое изобретение! — с гордостью сообщил ошарашенному Карелу невероятно довольный собой Фишер.
Рейдеры открыли огонь вслепую. Высекая бетонное крошево, пули яростно вгрызались в бока тюбингов. Лежащий на шпалах Карел поймал в прицел снайперки голову ближайшего врага, вжавшегося спиной в обвитую кабелями стену. Блики красного света от догорающей ракеты окрашивали место битвы в кровавый потусторонний свет. Палец мягко утопил спусковой крючок. Голова работорговца взорвалась черными брызгами.
— Что с мутантом? — Музыкант повернулся к перезаряжающему арбалет Фишеру.
— Готов! — рассмеялся наемник, отправляя в полет очередной смертоносный болт.
— Убит?
— Почти…
— В смысле?
— Ранен!
— В этакой темноте?
— А у меня глаза, как у кошки!
Заградительный автоматный огонь неожиданно прекратился.
— Чистяк, кидай гранату! — донеслось из туннеля.
Похоже, к работорговцам возвращалось зрение.
— Так завалит же всех на хрен…
— Кидай, говорю!
— А вот это уже совсем плохо! — отложив в сторону арбалет, Фишер вскочил на ноги.
Выхватив из-за спины два пистолета, матерящийся на чем свет стоит наемник открыл огонь по-македонски:
— Сдохните, суки-и-и-и!..
— Пижон! — усмехнулся Карел, снимая очередного рейдера, прячущегося за телом убитого арбалетным болтом напарника.
— А, гады!.. — взрыкивающе донеслось из туннеля.
Судя по всему, подземный «Рэмбо» сцепился врукопашную с одним из рейдеров.
Изучив через оптический прицел винтовки неподвижные тела, Музыкант осторожно двинулся к месту стремительной расправы.
Однако сражаться было уже не с кем.
Забрызганный кровью Фишер вырезал из остывающих трупов драгоценные арбалетные болты.
* * *
Красная сигнальная свеча догорела, и наемник в очередной раз включил мощный фонарь, с удовольствием рассматривая корчащегося между рельсами Толкача.
Карел подошел к тихо подвывающему мутанту. Пинком перевернул тварь набок и коротко спросил:
— Где мой сын?
Толкач не ответил. Музыкант присел рядом, потянувшись к скрывающему лицо выродка капюшону.
— Не надо, — остановил его Фишер, и рука Карела замерла в воздухе. — Не советую этого делать.
— Но почему?
— Во-первых, мутант не может говорить, хотя все понимает. Во-вторых, лицо Толкача лучше не видеть. Знаешь древнегреческий миф о Медузе Горгоне?
— Знаю!
— Вот то-то же! Ублюдок недаром прячет свое мерзкое обличье под капюшоном.
— И ты действительно в это веришь?
— Верю во что?
— В то, что тот, кто увидит его лицо, превратится в камень?
— Ты хочешь проверить это на собственном опыте?
Музыкант все понял и, отойдя от мутанта, принялся обыскивать трупы работорговцев. Тем временем наемник, повесив за спину арбалет, снял с пояса широкий разделочный тесак и, став на колени рядом с раненой тварью, нанес ей мощный удар в горло. Толкач издал сдавленный хлюпающий звук, забрызгав морщившегося Фишера черной кровью.
— Если брезгливый — лучше не смотри… — предупредил наемник. — Я должен отрезать голову. Кстати, ты зря его расспрашивал насчет сына, он не может связно говорить.
Карел отвернулся, и через пятнадцать минут все было кончено. Голова мутанта благополучно перекочевала в специальный брезентовый мешок. Перемазанный кровью, но необычайно довольный наемник по-дружески хлопнул Музыканта по плечу:
— А ты, как посмотрю, боевой парень! Значит, не пропадешь! То, что сына твоего рейдеры забрали, плохо, но главное, он жив. Ты спрашивал про базу… Честно говоря, не знаю, где она. По вполне объяснимым причинам работорговцы тщательно скрывают место своей постоянной прописки. Я возвращаюсь к Южному, у меня кое-какие дела, но напоследок дам тебе совет: не ходи пока к Рынку. Там в последнее время какая-то непонятная чертовщина творится. Повремени хотя бы сутки.
— А как же дрезины? — удивился Карел. — Они ведь ушли как раз в том направлении?
— Рейдеры знают обходной маршрут. Там дальше служебный туннель, идущий прямо к управлению метрополитена. Можно, не заходя на Центральный Рынок, выйти прямо к Советской.
— Спасибо за совет!
— Предупрежден, значит, вооружен, так ведь? — улыбнулся наемник. — Надеюсь, ты найдешь сына. Прощай!
Привязав сумку с головой убитого мутанта к поясу, Фишер медленно побрел обратно к вокзалу.
* * *
Карел не послушался совета наемника. Данька не мог ждать ни одной лишней минуты, потому что каждая из них стоила целой жизни. Он знал, отец рано или поздно придет за ним, он был в этом уверен.
