Ознакомительная версия.
Сближение и наступление ночью происходит обычно в полной тишине. Когда глаз не видит, слух обостряется, поэтому соблюдению тишины следует уделять самое пристальное внимание. Секретность – твой шанс. Команда двигается в колонне по два или три танка в одну линию на сокращенных интервалах. Для подравнивания и ориентировки делают короткие остановки. В отделениях назначаются замыкающие – лучшие бойцы. Для непосредственного охранения вперед высылаются дозорные. Для связи с ними и соседями устанавливаются условные сигналы. И так далее…
Малярийкин встряхнул сонной головой.
Байбулатов рассказывал о ночном бое со знанием дела. Вот только слишком много, пожалуй. Малярийкин не успевал запоминать. Выделить из всего этого потока информации рациональные зерна, применимые к конкретной боевой ситуации, было очень сложно.
К тому же хотелось спать. Мозг просто отказывался работать. Усилием воли и энергетиком и вспышкой адреналина в случае опасности боя Малярийкин мог заставиться себя бодрствовать, не закрывать слипающиеся глаза, вести танк, наводить орудие, стрелять и отдавать приказы подчиненным. Но вот мыслить творчески, вернуть хотя бы на пару минут ту ясность ума, что бывает свойственна человеку после отдыха и глубокого сна, – заставить уже не могло ничто.
Маляр понимал одно: противник был явно ошеломлен неожиданным поражением в ловушке между лесных массивов. То ли шапроновцы были сильно расстроены случившимся, то ли у них просто не было времени оставлять заслоны, но отряд Малярийкина без потерь и событий прошел в направлении 134-й не менее десяти километров от места последней схватки. Ни с флангов, ни с фронта враг себя не проявлял. Более того, за всю дорогу колонна Малярийкина ни разу не встретила даже противотанковых мин. А уж поставить мину для опытных танкистов Шапронова было делом пары секунд. Про засады и заставы не стоило даже говорить. Все это обещало Малярийкину неплохие шансы на ночной бой. Противник явно паниковал.
Тем временем помянутая ночь сгущалась с каждой минутой.
К двадцати трем часам ночь сгустилась настолько, что без ноктовизора невооруженным взглядом увидеть что-то просто невозможно. Малярийкин приказал экипажам двигаться в колонне более плотно, с меньшими интервалами. Пришлось сбавить и без того незначительную скорость продвижения. Танки ползли с выключенными фарами. Чтобы хоть как-то контролировать окружающее пространство, Малярийкин назначил ответственных за секторы наблюдения. Каждый экипаж, учитывая сложный рельеф местности и смешанный растительный покров (кустарник, высокая трава, лесные массивы, рощи), а также, разумеется, ночные условия, должен был вести круговое наблюдение и быть готовым в любой момент открыть огонь по противнику. Свой танк Малярийкин поставил во главе колонны, четвертым по счету, сразу за авангардным взводом. Уже привычно. Как всегда.
Вскоре заморосил дождь. И без того плохая видимость еще больше ухудшилась. К удивлению Малярийкина, дорога ближе к высоте 134 оказалась сильно разбитой. Стали появляться воронки. Старые. Возможно, от прошлых боев. Быть может, Шапронов уже вел когда-то на этой позиции оборонительный бой? Возможно. Воронки, однако, затрудняли машинам движение. Скорость по изуродованной трассе уменьшилась до минимума. Малярийкин приказал экипажам закрыть люки на башнях и все люки корпуса, включить приборы ночного видения и ориентироваться по ним. По подозрительным местам на опушках леса и вдоль дороги головной взвод неоднократно открывал огонь.
Таковы были меры предосторожности. Они еще больше задерживали колонну. Стало понятно, что Шапронова им при всем желании не догнать. Тот двигался первым. А значит – двигался быстрее, без оглядки на возможные засады, заставы, мины и ловушки. Обозлившись на невезение, Малярийкин дал приказ ускориться. Было уже совершенно очевидно, что в подобных условиях никто не станет отвлекаться на установку мин или постановку каких-то иных пассивных препятствий. Шапронов явно спешил к своему передовому отряду «Хорнетов» и «Хантеров», обогнавшему обе колонны еще в обед и первым прибывшему на заветную высотку. Ни на что более он внимания не обращал. Как и люди Малярийкина, бойцы Шапронова устали. Машины перли на последнем издыхании, почти каждая, как и в отряде Малярийкина, наверняка имела те или иные повреждения.
По радио Малярийкин то и дело слышал резкий голос Байбулатова, который давал распоряжения относительно движения танковой массы в походном ордере. В отличие от быстроходного отряда Малярийкина (его «Мамонт» был, возможно, самой тихоходной машиной в группе), корпуса у Байбулатова были собраны разные, и средняя скорость его колонн равнялась скорости самого медленного танка группы. Байбулатов, кстати, из-за многочисленности своего отряда двигался тремя колоннами. Не по шоссе, а через луга и поля. Это также сказывалось на темпе. Колонны Байбулатова шли сначала параллельно, но потом – все с большим интервалом одна от другой. Команды, отдаваемые старшим старшиной, это взаимное расположение регулировали: правофланговому взводу ускорить продвижение, а левофланговому – держать больший интервал. И так далее.
Судя по отдельным фразам, вопросам Байбулатова и ответам его командиров, их отряд также видел колонну Малярийкина и отмечал все, с ней произошедшее.
Вскоре Малярийкин услышал в аппарате громкой связи свой позывной. Байбулатов считался младше по статусу в игровой команде, но требовал доложить обстановку. Слушал внимательно, задавал вопросы. Под конец спросил:
– Как ты, сынок?
– Ничего. Как вам последний бой?
Байбулатов усмехнулся в микрофон.
– Ничего. Надеюсь, ты не слишком гордишься, что надрал Шапронову задницу. Это всего лишь эпизод.
– Я понимаю.
– Ты быстро думаешь и быстро принимаешь решения, сынок. Это хорошо. Но торопишься. Это плохо. Иногда над решением стоит подумать чуть дольше, чем тебе хочется. Просто остановиться. Не мельтешить. Скорость – еще не все, поверь мне.
– О чем вы, товарищ старший старшина?
– Да подождал бы ты меня, сынок. Вместе и веселее.
– Никак нет. Чем дольше будем ждать, тем больше форы дадим Шапронову. Больше времени на подготовку и укрепление оборонительной позиции на высоте 134. Больше жертв, больше крови, тяжелее будет выбивать. Я подойду, хотя бы свяжу его боем до вашего прихода… Кстати, вы ведь поняли, что он шпарит к 134-й?
– Понял, конечно. Более того, я скажу тебе еще одну вещь. Ты ведь понял, что Шапронов в этой локации играет не в первый раз?
– Догадался.
– Молодец.
– И что это нам дает?
– Нам ничего. Но это дает кое-что ему. А тебе говорю: не спеши!
Ознакомительная версия.
