Руслан с капитаном и группой прикрытия пошли в обход полицейских, через заброшенные заводские цеха. Можно было бы зайти к противнику с тыла, но сейчас задача стояла иная. Оставив позади место схватки, они углубились в городские кварталы.
На Пензу опускалась ночь. Дождь прекратился, оставив после себя мельчайшую взвесь. Чистым воздухом хотелось дышать, наполнять им легкие, наслаждаться. Но времени на это не было. Передвигались вдоль реки. Сура давно вышла из берегов, поглотила тянувшиеся вдоль них постройки и, похоже, не собиралась оставлять свои новые владения.
Местность Руслан не узнавал, хотя чувствовал, что идут в сторону центра. Где-то слева, вдалеке, раздавалась стрекотня выстрелов, громыхали взрывы.
— Казаки, — сказал Губанов. — Только бы продержались.
— А Юрасов не захочет сам участвовать в их разгроме или хотя бы наблюдать? — запоздало спохватился Руслан.
— Нет, — хищно улыбнулся капитан. — Эта крыса из своих апартаментов шагу не сделает. Не барское это дело.
— Мы, как будто, в долбанном кино, — проговорил сзади Петрович. — А режиссер спятил. Или таблеток наглотался, и у него глюки. Причем конкретные такие глюки…
Вскоре Руслан начал узнавать дома и улицы. Пройдя через несколько дворов, мимо обветшалой школы, они вышли к площади Ленина. До гостиницы, где организовал свою штаб-квартиру Юрасов, оставалось полквартала.
Губанов внезапно замер и поднял руку, приказывая остальным оставаться на месте.
— Что случилось? — шепотом спросил Руслан.
— Там. Пулеметное гнездо. А вон еще одно. Перекрывают весь сектор, не пройдем. Странно, он же все пулеметы к диагностическому отправлял… — недоумевал капитан.
— Значит, отозвал, когда почувствовал опасность.
— Ага. Только что теперь делать? Гранат нет, точно прицелиться в такой темноте не получится.
— «Горючкой» об стену над ними и сами убегут, — предложил Толян.
— Далеко, не добросить.
— Так и хрен с ним. Мы с Петровичем отвлечем их на себя, он тех, что слева, а я — справа.
— Толя, ты снова грибы ел? — зло посмотрел на парня товарищ, но тем не менее принялся доставать из поясной сумки бутылки. — Найду, где у тебя заначка, изничтожу.
— Так и скажи, что тоже хочешь, — сверкнул довольной улыбкой Толян. Взял в каждую руку по «горючке». — Мы вас, если что, вон в той школе потом подождем.
— Тебе лет пятьдесят назад нужно было эту фразу произнести, — проворчал Петрович и ушел в темноту.
— Не подкачайте, — добродушно пожелал Толян и убежал в свою сторону.
Через пару минут полыхнуло слева. Звуки выстрелов эхом понеслись вдоль улицы, отражаясь от домов.
Звон разбитого стекла и яркое зарево справа. Заговорил второй пулемет.
— Вперед, — сказал Губанов и рванул через дорогу.
Руслан устремился вслед за ним, но успел заметить еще две вспышки, по одной с каждой стороны. Значит, мужики живы!
Пулеметы заходились длинными очередями.
Через полсотни метров показался двор гостиницы.
— Надеюсь, он снайперов сюда не притащил, — проговорил капитан. — Смотрите по крышам.
Руслан присел возле кирпичных гаражей и стал вглядываться в темноту. Никого не заметил.
— Вон пожарная лестница, — сказал он, — по ней я на крышу забирался. Там вход на чердак.
— Какой чердак? — удивился Губанов. — Мы не воры. Войдем через парадный вход.
Он распрямился, оправил форму, повесил автомат на плечо, вытащил из кобуры пистолет и сказал:
— Пошли.
Бравада капитана не произвела впечатления на Руслана. Он каждую секунду, каждый шаг, каждый вздох ожидал пули. Ведь то, что они не увидели снайперов, не означало, что их нет. Но, к его удивлению и облегчению, добрались до центрального входа совершенно спокойно.
В вестибюле, освещаемом масляными светильниками, сидели два охранника. Завидев вооруженных людей, они перегородили дорогу. Потом узнали Губанова.
— Капитан?
— Так точно. Полковник у себя?
— Да, но к нему нельзя…
— Хотите за него сдохнуть? — просто и открыто спросил Губанов.
Охранники потупили взгляды.
— Нет, — пожал один плечами.
— В сторону. И ждать дальнейших распоряжений! — приказал капитан и направился к лестнице.
— На пятом пулеметчик. У него приказ расстреливать всех без исключения, — сказал вдогонку второй охранник.
Двое спецназовцев забрали у полицейских оружие и остались в вестибюле.
Руслан последовал за Губановым, не выпуская из рук автомат.
Поднявшись на пятый этаж, капитан прислонился к стене у входа, спросил «горючку» и крикнул в коридор:
— Это капитан Губанов, у меня в руке «коктейль Молотова». Даю десять секунд, чтобы выйти, или сгоришь заживо. Десять, девять, восемь…
— Не надо, — раздался из коридора молодой голос. — Я выхожу.
Послышались шаги, а вслед за этим стук распахнутых дверей. Возглас Юрасова: «Трусливая тварь!» Выстрелы, звук упавшего тела.
Губанов ринулся в коридор — с бутылкой в одной руке и пистолетом в другой. Руслан не отставал. Стрелять начали одновременно. Вспышки осветили полковника, почти поднявшего пулемет. Пули отбросили его назад. Оружие выпало из рук и загремело по полу.
Капитан подошел к Юрасову, проверил пульс, потом поднялся.
— Руслан, приступай, — сказал он. — Я свое дело сделал.
Быстро спустились вниз, отправили одного из охранников в сопровождении спецназовца к диагностическому центру с приказом прекратить огонь, а второго к пулеметчикам, охраняющим подступы к площади и к переправе.
* * *
— Как пообщались? — спросила Наташа, складывая вещи в один из раскрытых чемоданов.
Подобным были заняты почти все обитатели торгового центра: разошлись по своим отделам и собирали вещи.
— Неплохо вроде, — неуверенно ответил Руслан. — Нормальные и вполне адекватные мужики. Слушали сначала с недоверием, настороженно. С властью трудно расставаться, я понимаю, но в зале казаки с шашками были, а снаружи бойцы Губанова, так что никто особо не дергался. Возмущались, конечно, сначала: мол, кто такой, откуда взялся? Но притихли, когда атаман Коньков вручил флаг Пензенской области и сказал, что губернатор перед смертью передал мне свои полномочия.
— А он действительно передал?
— Коньков поклялся, и еще несколько казаков были свидетелями.
— Значит, ты, можно сказать, официально назначен. А то не очень хотелось бы общаться с узурпатором.
Руслан засмеялся.
— Да, официально. Кстати, театр, в котором заседали, очень красивый и сохранился хорошо. Не довелось побывать?
— Нет.
