— Я Ул, — крикнул один из них. — Уходите из земли Ула. Я Ул, я убью!
— Мы не причиним вам вреда, — как можно любезнее ответил я. — Мы только хотим пройти через вашу страну.
— Уходите! — прорычал Ул, обнажая острые клыки.
Теперь у берега собралось десятков пять разъяренных маленьких людей, рыча и угрожая нам. На них не было одежды или украшений, они не носили никакого оружия, но их острые клыки и мощные мускулы рук свидетельствовали, что угрозы Ула были не пустым звуком.
— Что же делать? — жалобно спросила Налте. — Они разорвут нас в клочья, едва мы ступим на берег.
— Может быть, нам удастся убедить их пропустить нас, — сказал я. Но после пяти минут бесплодных усилий пришлось признать свое поражение. Все ответы Ула на мои слова были:
— Уходите! Я убью! Я убью!
Мне не улыбалось возвращаться, поскольку нам так или иначе придется пересекать реку, а нового брода мы могли и не найти. Наконец, очень неохотно, я повернул назад, держа Налте за руку. Дойдя до берега, мы оглянулись. Маленькие волосатые люди молча наблюдали за нами. Мы углубились в лес и больше их не видели.
Всю оставшуюся часть дня мы шли вниз по течению реки, искали следы Дуары. Все усилия оказались безуспешными. Я терял надежду, чувствуя, что больше никогда ее не увижу. Налте пыталась приободрить меня, но ее слова не утешали.
Поздно вечером я сумел убить небольшого зверька. Поскольку мы оба ничего не ели в этот день, то буквально умирали с голода, так что быстро развели костер и поджарили куски нежного мяса.
После ужина я соорудил грубый помост на ветвях большого дерева. Охапки крупных листьев послужили нам и матрасом, и одеялом. Когда спустилась тьма, мы с Налте устроились не так уж неудобно в нашем убежище.
Некоторое время мы лежали молча, размышляя каждый о своем. Не знаю, о чем думала Налте, но мои мысли были мрачными. Я проклинал тот день, когда задумал построить огромную ракету, доставившую меня на Венеру. Но тут же и благословил его, поскольку узнал и полюбил Дуару.
Тишину нарушила Налте. Она спросила, будто прочитав мои мысли:
— Ты очень сильно любил Дуару?
— Да, — вздохнул я.
Налте тоже глубоко вздохнула.
— Должно быть, очень грустно потерять супругу.
— Она не была моей супругой.
— Нет? — удивилась Налте. — Но вы любили друг друга?
— Дуара не любила меня, — ответил я. — По крайней мере говорила так. Понимаешь, она дочь джонга и не могла никого любить, пока ей не исполнится двадцать лет.
Налте засмеялась.
— Любовь не подчиняется никаким законам или обычаям и приходит, когда захочет.
— Но даже если Дуара и любила меня, а это было не так, она не могла признаться, ибо ей запрещалось даже думать о любви. Ведь она дочь джонга, к тому же слишком юная. Я этого не понимаю, так как пришел из другого мира и ничего не знаю о ваших обычаях.
— Мне девятнадцать лет, — произнесла Налте, — и я тоже дочь джонга, но если бы я полюбила кого-нибудь, то не стала скрывать.
— Наверное, законы и обычаи вашей страны и той, откуда родом Дуара, разные?
— Они наверняка сильно различаются. В моей стране мужчина не говорит девушке о любви, пока она сама не заявит, что любит его. Дочь джонга выбирает супруга по своему желанию.
— Возможно, такой обычай имеет свои преимущества, но если я полюблю девушку, то захочу иметь право сказать ей об этом самому.
— О, мужчины находят способы дать девушке знать, не говоря ни слова. Я могу сразу сказать, любит ли меня тот или иной человек, но когда сама полюблю очень сильно, то не буду ждать его признания.
— А что, если он не любит тебя? — спросил я.
Налте вскинула голову.
— Полюбит.
Да, не полюбить Налте было очень трудно. У нее стройная фигура, оливковая кожа и густые темные волосы в прелестном беспорядке. Глаза сияли задором и умом. Черты лица правильные, почти мальчишеские, но во всем облике ощущалось достоинство. Я не сомневался, что она действительно дочь джонга. Похоже, мне суждено постоянно встречаться с дочерьми джонгов! Я упомянул Налте об этом.
— И многих ты встретил? — тут же поинтересовалась она.
— Двух, — ответил я. — Тебя и Дуару.
— Ну не очень много, если учесть, сколько на Амторе джонгов и сколько у них дочерей. У моего отца семь.
— И все они такие же красивые?
— Ты считаешь, что я красивая?
— Ты и сама это знаешь.
— Но мне нравится слушать, как говорят другие. Мне нравится слушать, когда так говоришь ты, — добавила она, помолчав.
Из темного леса до нас время от времени доносился рев охотящихся зверей и жалобные крики жертв. Затем наступала тишина, нарушаемая лишь журчанием реки, текущей к неведомому морю.
Обдумывая, как потактичнее ответить на откровенную реплику Налте, я задремал и уснул.
Проснулся оттого, что меня трясли за плечо. Я открыл глаза и встретился взглядом с Налте.
— Ты собираешься проспать весь день? — спросила она со смехом.
Было совсем светло. Я сел и огляделся вокруг.
— Еще одну ночь пережили.
— И встретили новый день. Каким он будет? — спросила она.
— Кто знает?
Я собрал фруктов, приготовил еще немного мяса, оставшегося от вчерашней добычи. Мы прекрасно позавтракали и направились вниз по реке — в поисках чего?
— Если сегодня мы не найдем Дуару, — начал я, — придется признать, что безвозвратно потерял ее.
— И что тогда? — спросила Налте.
— Ты хочешь вернуться в свою страну?
— Конечно.
— Тогда направимся вверх по большой реке к твоему дому.
— Может быть, мы никогда не дойдем туда, — после паузы заметила Налте, — но…
— Что но?
— Я подумала, что мы можем быть очень счастливы, пока будем добираться до Анду, - решилась она.
— Анду? — переспросил я.
— Так называется моя страна, — объяснила она. —Горы в Анду очень красивы.
В ее голосе послышалась нотка тоски, а глаза мысленно видели пейзаж, совершенно мне неизвестный. Внезапно я осознал, какой храброй была девушка, какой жизнерадостной она оставалась во время трудностей и опасностей бегства, невзирая на почти полную безнадежность нашего положения. Я мягко коснулся ее руки.
— Мы сделаем все, что в наших силах, чтобы ты вернулась в прекрасные горы Анду.
Налте задумчиво покачала головой.
— Я больше никогда их не увижу, Карсон. Даже большой отряд воинов не сможет вынести тех опасностей, что встретятся на пути до Анду. А тысяча копов по жестокой и враждебной земле— разве можно надеяться преодолеть их вдвоем?
— Тысяча копов — далековато, — согласился я. — Все действительно выглядит безнадежным, но не надо сдаваться!
