Хотя, как выяснилось мгновением позже, целью был вовсе не дружинник.
Уже оказавшись за стеллажом, Игорь поднял голову и увидел, что по спине Реста стремительно расползаются пятна белесой крови. Казалось, кио пришел конец, но он устоял на ногах и даже повернулся к автоматчику, при этом не выпустив из рук ноутбук.
– Как ты посмел, хомо… – начал было он, однако Вадим, рыча, врезался в него, сбив с ног.
Ноутбук отлетел в сторону и, вращаясь, укатился под стеллаж.
– 1107RST986! – воскликнула девушка‑киборг.
Она попыталась встать, но тут же вздрогнула и без сил рухнула на стул. Сумасшедший киборг тоже уронил голову на грудь и завалился набок.
«Похоже, наконец‑то сработала ловушка Книжника. Не очень‑то вовремя, – подумал Игорь, наблюдая за сцепившимися маркитантом и киборгом. – Хотя, по сути, плевать…»
Лишенный оружия, он никак не мог повлиять на исход боя. Впрочем, вмешиваться в сражение ему не очень‑то и хотелось – ведь там, в центральном проходе, барахтались два его врага. Куда хуже, что без огнестрела разведчик даже собственную жизнь защитить не мог. Оставалось надеяться, что Громобой, Прокофий и Бо начнут штурм раньше, чем наемники решат переключиться с кио на одинокого безоружного дружинника, который ничем пока не может помешать их плану по свержению искусственных людей.
И, к счастью, суженая нейроманта не заставила себя ждать.
Сверху послышался звон бьющихся стекол. Наемники и Игорь задрали головы и увидели, как полдюжины рукокрылов, визжа, несутся вниз, к автоматчикам. Более сноровистые вскинули стволы и открыли огонь, менее расторопные успели только поднять оружие, когда гонимые Бо нетопыри сбили их с ног и припечатали к полу. Помещение наполнили крики умирающих мутантов и людей.
А Вадим и Рест по‑прежнему боролись в самом центре зала. И опальный маркитант, судя по всему, одерживал верх. Хотя, конечно, оно и немудрено – учитывая, сколько пуль прямо сейчас находилось в теле киборга.
«Неужто эта мразь снова выживет?..»
Внезапно взгляд Игоря, хаотично мечущийся по складу, наткнулся на пистоль, который лежал практически в центре зала. Оружие, судя по всему, выпало из‑за пазухи у маркитанта – по крайней мере, иного объяснения, откуда на полу взялся огнестрел, у дружинника не было.
Разведчик закусил губу. Наемники все еще были заняты схваткой с рукокрылами, кио лежали в отключке. Казалось, никто не может помешать Игорю добраться до ствола…
И он решился. Бросился вперед на полусогнутых, присел, схватился за рукоятку…
И вдруг услышал, как недружелюбно залаял чей‑то автомат.
Тело пронзила боль, картинка перед глазами завибрировала, будто от кружки браги в знойный день. Все конечности стали тяжелы, точно свинцом налились. С трудом подняв голову, Игорь увидел, что напротив стоит тот самый уродливый и горбатый автоматчик, с которым дружинник уже беседовал в прошлый раз. Мерзавец уже отбросил в сторону пустой рожок и теперь прилаживал новый, чтобы довершить начатое, как вдруг на него сзади набросился разъяренный нетопырь. От удара в спину наемник упал навзничь, и мутант охотно впился в затылок поверженного врага, однако Игорю от этого зрелища было ничуть не легче.
Он понял, что не сможет оставаться в сознании долго, и потому, через боль, поднял руку и направил пистолет на Вадима. Мысленно Игорь молился – едва ли не впервые в жизни.
Он не просил Бога спасти ему жизнь. В конце концов, дружинники умирали прежде, умрут и потом, и Игорь был ничем не лучше и не хуже прочих, кто уже сложил голову в Зоне.
Единственное, о чем Всевышнего просил разведчик – позволить ему перед смертью избавить мир от такой редкостной сволочи, как Вадим, из‑за которого прервались жизни нескольких десятков людей, хороших и не очень.
«И пусть Господь направит наши пули», – припомнил Игорь высказывание Громобоя и, шумно сглотнув, нажал на спусковой крючок.
Он потерял сознание практически одновременно с тем, как пуля угодила «прожженному» маркитанту в висок. Выстрел получился до того метким, что, казалось, тут действительно не обошлось без помощи Всевышнего.
Впрочем, подумать об этом Игорь уже не успел.
Его приняла в себя черная бездна, и все мысли умерли.
Наступило ничто.
– Как думаешь, он выберется?
Дружинник открыл глаза и уставился на стоящих чуть поодаль Захара и Громобоя.
– Надеюсь, – пожав плечами, ответил десятник.
Он выглядел разбитым.
– Не переживай так, – сказал нейромант. – Помни: он все еще дышит. Главное, чтобы дотянул до крепости, а там, думаю, найдутся средства, чтобы поставить его на ноги… Хотя бы шансы будут.
– Лишь бы дотянул, – кивая, сказал Захар.
Разведчик попытался подняться, но ноги были, словно ватные, и первая попытка не увенчалась успехом.
– А ты с нами… не хочешь? – осторожно поинтересовался десятник.
– Нет, – без тени сомнения ответил Громобой. – Я нашел, что искал. Большего мне не надо.
Он мотнул головой в сторону Бо, которая кормила с рук приблудившегося аспида.
– И теперь остаток жизни посвящу тому, что буду защищать ее от всех бед на свете, – добавил нейромант, с любовью глядя на вновь обретенную жену.
– Но ты ведь мог бы делать это, находясь в Кремле, – заметил десятник. – Наверное, это было бы даже проще…
– Однажды мы уже шли в Кремль, – сказал нейромант, снова повернувшись к Захару. – И едва не потеряли друг друга. Я не особо суеверен, но это все же расцениваю, как знак свыше. Да и потом, со мной в Кремле будет опасней, чем без меня.
– Почему же? – выгнул бровь десятник.
– Ну, хотя бы потому, что мы, я и Бо, непременно приволочем за собой в крепость Щелкуна и каких‑нибудь мутов, ведь они связаны с нами странными узами, которые не так‑то просто разорвать… А если мы вдруг умрем, и они сорвутся с цепи? И ладно муты, но Щелкун? Что вы будете делать с цельным «Рексом», если он придет в себя, находясь внутри Кремля, а не снаружи? Сколько жертв будет, ты можешь себе представить?
Захар только плечами пожал.
– В общем, не стану я подвергать вас такому риску, – покачал головой Громобой.
– Как знаешь, – со вздохом сказал десятник. – Но если вдруг окажешься в наших краях…
– Не окажусь, – заверил его бородач. – Ваши отряды я, так и быть, дождусь, и кио не дам разбежаться… Но после – хватит. Навоевался.
Они пожали друг другу руки и уже собирались расходиться, когда десятник, спохватившись, спросил:
– А если… если Игорь придет в себя и спросит про вас с Бо, что мне ему сказать?
