Ознакомительная версия.
Определить, что это за город — Москва? Питер? Новосибирск? — я не мог, поскольку мне было сейчас не до таких подробностей. Я задыхался от страха и мерз на лету так, что на землю мне, похоже, предстояло грохнуться уже куском льда. Паника спутала мои мысли, которые, утратив от холода гибкость, бестолково метались в голове и вели себя подобно барахтающемуся в проруби человеку. Едва с моих глаз спала белая пелена и я узрел, куда меня занесло, как все инструкции, какие только что давал мне Талерман, тут же выветрились из памяти. И если бы он вновь не заговорил со мной резким, властным голосом, боюсь, я больше не вспомнил бы ни о каких московских небоскребах.
— Ты стоишь на крыше «Сломанной Клешни»! — в третий раз впечатал Давид Эдуардович мне в мозг свою странную директиву. Впрочем, не более странную, чем то место, куда он меня зашвырнул. — Ты стоишь на крыше «Сломанной Клешни»!..
«Клешня»… Комплекс из двух возвышающихся друг напротив друга небоскребов, бывших Башен Федерации, чей облик и впрямь некогда напоминал гигантскую клешню рака. При Катастрофе западное здание комплекса обвалилось, но восточное уцелело и даже не претерпело заметных метаморфоз. Небоскребы не представляли для сталкеров стратегической ценности, поскольку при обстреле их военными вертолетами они превращались из крепостей в ловушки. Поэтому местные бродяги предпочитали устраивать свои базы в невысоких, устойчивых строениях с крепкими стенами и герметично закупоривающимися подвалами. А помпезные высотки типа «Клешни» облюбовывали лишь в качестве перевалочных и наблюдательных пунктов.
На вершине этого небоскреба мне бывать не доводилось, но на соседние — те, что также пережили Катастрофу, — я пару раз взбирался. Поэтому в общих чертах представлял, как выглядит крыша «Сломанной Клешни». И что бы я видел и чувствовал, если бы мне довелось очутиться на ней, я также мог легко представить. Но только в более спокойной обстановке, а не сейчас, когда я падал камнем из поднебесья на землю.
— Закрой глаза! — не унимался Умник. — Закрой их сейчас же! Ты стоишь на крыше «Сломанной Клешни»!..
Эврика! Вот что значит методический подход к проблеме! Зажмуриться оказалось гораздо проще, чем фантазировать. А фантазировать с закрытыми глазами было проще, чем с открытыми. Избавившись от зрительного раздражителя в виде несущейся мне навстречу земной тверди, я быстро вообразил себя стоящим на вершине легендарной высотки, с которой открывался отличный вид на всю Московскую локацию.
И что теперь?
Ветер вдруг заметно ослабел и потеплел, а меня поволокло в сторону ногами вперед. Так, будто кто-то изловил меня, падающего, за щиколотки арканом и взялся буксировать по воздуху неизвестно куда и зачем.
Я открыл глаза… и обнаружил, что все еще пребываю в навязанной мне Талерманом грезе! Разве что раскинувшаяся передо мной панорама была более детализированной. И небо выглядело мрачнее, чем в воображаемом мире за моими закрытыми веками. И сила, которая тянула меня за ноги, была не чем иным, как земным притяжением, которое в свободном падении почти не ощущалось…
Последнее обстоятельство я осознал после того, как плюхнулся на задницу, не устояв на ногах при резкой смене положения моего тела в пространстве. Тела, которое никуда не падало, а находилось на земле… Или, если быть точным, в трехстах с лишним метрах от нее, на крыше высоченного здания.
Именно то, что я упал и почувствовал под собой твердый, шершавый бетон, и убедило меня, что все происходящее со мной — уже не игра моего воображения, а реальность. Сами посудите, ну разве можно вдруг споткнуться в собственной фантазии, да к тому же на ровном месте? И вид, открывшийся мне с небоскреба, изобиловал неимоверным количеством мелких подробностей, совершенно не нужных нам в наших обычных грезах.
Все ясно: значит, Талерман и впрямь мгновенно перенес меня сквозь пространство на крышу «Сломанной Клешни»! А перед этим зашвырнул в заоблачную высь без парашюта и кислородной маски! Нет, вы только подумайте! Неужто этот долбаный затейник не нашел лучшего времени для своих шуток?
Здесь также дул шквальный, порывистый ветер. Но после той стихии, что жонглировала моим телом полминуты назад, он не пробирал меня до костей и даже позволил немного отогреться. Одежда моя была в порядке, но оружия при мне не было. Наверное, я выронил его из рук, когда размахивал ими в падении.
— Пропади ты пропадом, чертов Умник! — процедил я, стуча зубами и пытаясь обуздать адреналиновый мандраж. Обычные злоключения в Зоне давно перестали выбивать меня из седла. Но к подобным аномальным выкрутасам было невозможно привыкнуть в принципе.
— Мои поздравления, Мангуст! — откликнулся на мое проклятие Давид Эдуардович. Наконец-то он отринул церемонность и решил перейти со мной на ты. — Ты это сделал! Впрочем, я не сомневался, что у тебя все получится.
Я уже смекнул, что его голос звучит у меня в голове, но все равно инстинктивно обернулся. А вдруг этот ублюдок скачет по локации следом за мной и сейчас стоит у меня за спиной?.. Нет, не стоял. А если и преследовал меня, то благоразумно держался вне поля моего зрения.
— Какого хрена ты творишь, мать твою?! — возмутился я, поднимаясь на ноги. Из-за того, что башня «Клешни», как и некогда ее разрушенная сестрица, сужалась кверху, площадка, на которой я оказался, была совсем небольшой. И располагалась она на самой вершине этого островерхого сооружения.
— Знакомлю тебя с твоими истинными, доселе не раскрытыми талантами, — ответил Талерман. — Погоди, не суетись. Передохни немного, отдышись, соберись с мыслями. А я пока вкратце обрисую, что с тобой сейчас происходит.
— Что с моими товарищами? Ты их тоже прикончил, как Свистунова? — не унимался я, зверея от бессилия что-либо предпринять. Сейчас я находился километрах в пятнадцати южнее Исгора, в то время как друзья, возможно, отчаянно нуждались в моей помощи.
— Ай, да забудь ты о своих товарищах! — отмахнулся Умник. — Нашел о ком сокрушаться! Что вообще такое чувство товарищества для уникумов вроде нас с тобой? Так, ненужный балласт, который отягощает нам душу глупыми переживаниями, отвлекает от наших целей и мешает по-настоящему наслаждаться завоеванной нами свободой… Кстати, о свободе. Твой благородный спаситель — доктор Свистунов — отправился к праотцам, а я излечивать тебя, как видишь, совершенно не намерен. Твои планы пошли прахом, и теперь ты можешь с чистой совестью распрощаться со своей постылой жизнью так, как тебе хочется. Например, сделав десять шагов вперед и спрыгнув с небоскреба. Стопроцентно гарантированная смерть. Чем не вариант?
Ознакомительная версия.
