Несущий Слово удержал равновесие, вдыхая железный аромат воздуха и ожидая признаков движения в расщелине, только что пробитой в бесплодной земле.
Мальчик, распрямившийся под ночным небом, был бледным как смерть и уникальным среди прародителей, которых успел увидеть Аргел Тал. В кулаке он крепко сжимал осколок своей инкубационной камеры — примитивный нож, инстинктивно сделанный из перекрученного металла капсулы.
Над головой раскатился удар грома. Мальчик поднял лицо к небу, внезапная вспышка зубчатой молнии осветила костлявые, болезненные черты ребенка.
Аргел Тал...
...стоял на вершине другого утеса, нависавшего над долиной, разделявшей суровый горный хребет. Капсула рухнула вниз — размытое пятно серого металла — и разбилась о скалы, не пробив камень. Аргел Тал наблюдал, как капсула продолжала катиться, разрушаясь при падении с горного склона. Темный металл, оторванный от бронированного корпуса, разлетался, словно ошметки шелухи. Она остановилась в перевернутом состоянии в глубине долины, и визор Аргел Тала увеличил изображение, компенсируя расстояние. Он видел, как капсула вздрогнула раз, другой, затем опрокинулась от удара находившегося внутри ребенка. Освободившись, мальчик поднес трясущиеся руки к залитому кровью лицу.
Крик боли, разнесшийся над долиной, не мог сорваться с губ столь маленького ребенка. Когда...
...все снова изменилось, Аргел Тал наблюдал закат в туманной дымке. Туман был слабым, нездорового цвета зеленоватого нефрита, свидетельствуя о холодном и загрязненном воздухе. Скудный дневной свет, пробивавшийся сквозь марево, исходил от опускавшегося за плоский горизонт крохотного солнца, которому не хватало ни размера, ни щедрости.
Во все стороны тянулась такая же бесплодная и невыразительная равнина, как все те игнорируемые безжизненные миры, которые Аргел Тал пролетал за время Великого крестового похода.
За падающей капсулой тянулся шлейф из дыма и пламени, болезнетворный туман вспыхивал зеленым огнем. В конце падения она ударилась о каменистый грунт и раскололась, скользнув по сланцу.
Несущий Слово приблизился к приземлившейся капсуле, глядя, как завитки тумана ползут через разорванный металл, заволакивая пространство за прозрачным обзорным окном. Внутри двигалось нечто бледное, но...
...он стоял в сердце города из белого камня и сияющего хрусталя, окруженный шпилями, пирамидами, обелисками и огромными статуями.
Капсула упала с летнего неба, словно метеор, пробив изящную башню с разнесшимся по всему городу звуком бьющегося стекла. Секунду спустя инкубатор расколол мозаичную мостовую, он крутился и пылал на белом камне, пока его огненный путь не окончился у подножия гигантской пирамиды.
Под лучами дневного солнца собралась толпа загорелых людей, следивших за тем, как заклепки и болты металлического саркофага выворачивались и отлетали сами по себе, словно отделенные незримыми руками. Пластина за пластиной, броня капсулы отсоединялась, паря в воздухе над местом крушения. Наконец, последние составляющие разошлись, и в центре внимания оказалось рыжеволосое дитя с блестящей кожей цвета красной меди. Его глаза были закрыты.
Ноги ребенка не касались земли. Он завис в метре над обожженной мозаикой и, наконец, открыл глаза. Аргел Тал...
...шел по поверхности истощенного мира. В воздухе чувствовались ядовитые выхлопные газы, а безжизненный ландшафт был серой копией Луны, единственного спутника Терры.
Капсула упала с полного звезд ночного неба — каждое созвездие несло в себе обещание глубокого смысла. Земля протестующе содрогнулась, когда капсула достигла ее. Несущий Слово вскарабкался на небольшое возвышение на краю кратера, чтобы наблюдать, как инкубатор оставляет борозду на серебристой почве. Когда капсула остановилась, ее дверца распахнулась, громко лязгнув в ночной тишине. Поднявшийся из нее мальчик был нечеловечески прекрасен, красивые черты были бледны и задумчивы, серые глаза изучали землю мира, на который он приземлился.
Не было...
...возможности подойти ближе.
Он был дома. Не на стерильных палубах экспедиционного флота, даже не в спартанском убежище своей медитационной комнаты на борту «Де Профундис». Он был дома.
Безоблачное небо простиралось над пыльной пустыней, город серых цветов и обоженных красных кирпичей располагался на берегу широкой реки. Аргел Тал обозревал Святой Город, находясь ниже по течению. Удовольствие от странного возвращения домой было так велико, что он не смотрел вверх до самого последнего момента.
Капсула — лоно из черного железа для его отца — упала в стремительную реку с мощным всплеском, наполнив воздух каплями и влажным туманом. Аргел Тал уже бежал, сочленения доспеха потрескивали при беге по сухой почве. Его не волновало, был ли он там на самом деле, или же это видение; он должен был добраться до капсулы отца.
Боевой доспех Астартес не предназначался для такого. Из-за его огромной массы подошвы вязли в липкой речной грязи, ртутные стабилизаторы, встроенные в коленные суставы и лодыжки, отчаянно протестовали.
Несущий Слово продрался через доходившую ему до пояса грязь, пробираясь к берегу, чтобы достичь упавшей капсулы. Когда он приблизился к инкубатору, одна деталь сразу бросилась в глаза: капсула Лоргара получила куда больше повреждений, чем прочие.
Он потянулся к ней, защищавший пальцы керамит успел только скрипнуть о борт капсулы, и перед его глазами вспыхнуло изображение, наложившееся на реальный мир.
Капсула трещала, вертясь в пустоте, одиноко прыгая на волнах варпа. Трещины и следы огня появлялись по мере продолжения извилистого пути, через трещины в броне внутрь заползал туман безумного цвета. Ребенок продолжал спать, его лицо искажалось от боли, утратив покой.
Взгляни, как боги этой галактики возвысили вашего примарха над прочими, удержав его в Море Душ на десятилетия, готовя его к роли, которую ему предстоит сыграть в возвышении человечества к божественности.
Лоргар ощутил их благословенное прикосновение сильнее, чем кто-либо из его братьев.
Аргел Тал...
...оступился и зашатался, удерживая равновесие.
Капсула перед ним была такой же, как и у его отца, но начинала тускнеть и расплываться перед глазами. Земля была темной, на ночном небе не было звезд, и на секунду Аргел Тал заколебался, стоял ли он на поверхности планеты или же на палубе обесточенного корабля.
Его чувства угасали, он бросил краткий взгляд через обзорное окно на громоздкой передней части капсулы. Что бы ни двигалось в инкубаторе, для одного человеческого ребенка у него было слишком много конечностей.
