И я остановил свое повествование.
— А дальше?! — в очередной раз воскликнул Кревиол, подпрыгнув на стуле, как ребенок.
— Все… — расстроил я его, откидываясь на спинку стула. — Финал притчи.
— Так и остался вампир начальником? — уточнил Кревиол.
— Да, так и остался, — согласился я.
— Но наверное, он был хорошим администратором? — спросил магистр. — Все-таки за что-то его в начальниках держали?
— Может и был… — выразил я сомнение интонацией, пожатием плеч и закатыванием глаз. — Но как стал вампиром, ему ни до чего, кроме себя и своей жажды крови дела не стало. Впрочем, не могу сказать, чем дело кончилось… Возможно, вампир получил повышение по службе…
— Врешь, дальше давай рассказывай! — Кревиол чуть не стукнул кулаком по столу. — У тебя, небось, таких рассказиков не на один вечер!
— Ну что ж, сами напросились… Слушайте тогда… Один человек был болен проказой. Это такая страшная болезнь…
— Да знаю я, знаю! — вскричал Кревиол. — Почему у тебя все притчи только о том, как кто-то умирает или болеет?
— У каждой пташки свои таракашки… — ответил я известной в Великоречье пословицей, еще раз пожав плечами. — Так вот… Мучился он всю жизнь, руки-ноги у него сгнили и отвалились, вылечиться он не мог…
— А к магу-целителю почему не обратился? — спросил меня магистр и засмеялся, довольный своей шуткой, — Да знаю я, знаю, притча это!
— Так вот, — продолжил я, скрипнув зубами, — родился у этого больного ребенок — и каково было счастье этого человека, когда выяснилось, что кожа ребенка чиста! Это помогало больному человеку жить и давало ему возможность испытывать радость. Но на третий год жизни ребенка на лобике у младенца обнаружилось белое пятно проказы…
— Это что, опять такой финал? — с подозрением спросил Кревиол. — Странные у тебя притчи, каждый раз все короче и короче…
— Эта притча заканчивается по-другому… — заметил я, сдерживая улыбку. — Прокаженный был правителем некоего княжества, и все его подданные ужасно ругались, говоря, что невозможно тягостно, грустно и противно жить под властью урода. Потому что все в государстве делается по-уродски. Когда же больной, увидев проявление проказы на теле ребенка, ушел со своего поста, на княжеский престол воссел вампир…
— Тот самый вампир? — встрепенулся Кревиол. — Который охрану из горцев нанял?
— Ага!.. — вгрызаясь в кусок сыра, ответил я с набитым ртом. — Хороший сыр, сами делаете?
— Сами, сами… — Кревиол, задумавшись, постукивал костяшками пальцев по столу. — Притчи, значит, все у тебя связаны… Интересно… А ребенок куда делся? Который законный правитель по праву рождения?
— Никуда не делся… — скучным тоном закончил я притчу, наслаждаясь вопросом магистра. — Это и был вампир… Как вырос, решил, что от болезни избавится, если вампиром станет…
— Да, закрутил… — недовольно поморщился магистр. — Я сначала думал, что ты о магах говоришь. Медведь — это аллегория такая, вроде неофиты и их продвижение в искусстве. Как они к нему стремились, а потом уже не могли от него отказаться…
А Кревиол демонстрирует новый подход! Я, вообще-то, пришлых и их прогресс имел в виду… Приятный собеседник, что и говорить…
— Потом я стал думать, о каком из правителей какого княжества ты мне тут рассказываешь… Не сходится… А если о пришлых? Пиявки — это результат прогресса, ружья, винтовки, пулеметы и так далее… Благодарности к пришлым, однако, никто не испытывает… Когда ты начал про моторы рассказывать, ну надо же, словечко выбрал: "моторы"! — Тут Кревиол весело засмеялся и с удовольствием сделал небольшой глоток из бокала. — Моторы, ясное дело, с пришлыми связаны. Вроде как, "пришлые" — врач, а мы, "аборигены" — больной. Только вот вопросик тебе, полуэльф: отчего ты это нас больным изобразил? какой такой болезнью мы были больны?
Хм, я вообще-то про оборотней рассказывал, точнее, про то, что недостаточно стать оборотнем на физическом плане. В духовном мире разумного, ставшего оборотнем, тоже подвижки должны быть всякие… И не всегда эти подвижки в лучшую сторону вектор имеют… А вот вопрос о болезни…
— Вы болели насилием. Убийством, грабежом, крепостным правом, рабством… Все это держалось на насилии. На праве того, кто сильнее. Праве, основанном на силе… — пояснил я для Кревиола.
— Как будто теперь не действует закон "кто сильнее, тот и прав"? — недоверчиво спросил магистр.
— Теперь действует другой закон: "Прав тот, у кого ружье", — усмехнулся я в ответ. — А ружья теперь есть у всех… Вот и приходится искать компромиссы между "я сильный, и все вокруг мое, потому что я так хочу!" и стопроцентной уверенностью, что живя по таким понятиям, скорее рано, чем поздно, получишь в лоб свинцовую маслину…
— Вот философ на мою голову навязался… — рассмеялся Кревиол. — У меня Дракон в фазе Зеленого Единорога, а я сижу, притчи слушаю… Скоро возьму, брошу все, и босиком отправлюсь за неким странствующим полуэльфом искать Философский Камень!
— Спасибо, магистр, Ваша компания в дороге меня бы устроила больше, чем компания гномской куклы… — дипломатично ответил я на высказывание Кревиола, чем придал новый поворот беседе.
— Не ври, не ври! — досадливо отмахнулся Кревиол. — Ненавижу, когда мне начинают в глаза льстить! Поверь, я и так о себе очень высокого мнения, чтобы еще и твои похвалы выслушивать… И кстати, где твоя красотка бродит? Слепок с Хильды ведь брали?
— С Хильды… — подтвердил я. — где-то бродит, но должна, вроде бы, найти меня хоть на краю света… Настроена она на меня…
— Могла и заблудиться… — просветил меня магистр, скривившись. — Я бы на полуэльфа не стал настраивать… Энергетика ломкая, нестойкая, намешано много, толку чуть… Вот ты себя эльфом или человеком ощущаешь?
— Полуэльфом! — широко улыбнулся я, вспоминая сцену допроса в Ярославской контрразведке, когда штатный колдун тоже засомневался в устойчивости "настроек" моей ауры.
— Вот-вот… — недовольно подтвердил Кревиол и озадачил меня еще одним вопросом, — Что, очень Хильда понравилась? Такие дыньки…
— Не стоит использовать слово "дыньки", когда речь заходит о женщине, — упрекнул я магистра, неизвестно с чего вздумавшего изъясняться языком астраханских портовых грузчиков, — тем более что речь идет о дочери короля…
— Приемной… — отмахнулся от моего замечания магистр.
— Это что-то меняет? — уточнил я, попутно удивляясь, в какие дебри начинает заходить наша беседа, начавшаяся так невинно, с рассказывания каких-то дурацких баек.
— В принципе, ничего, — согласился со мной магистр, — Все-таки крепко она тебя зацепила… Так что не беспокойся — найдет тебя твоя кукла…
