благоразумия не задерживать нас.
– Тэре всё ещё нужна наша помощь, – возразила Берниба, опомнившись от его слов. – Она не выдержит путь, по которому идёшь ты.
– Не говори за меня, мудрая, – ответила жрица. – Я выдержу всё, что придётся. Ануи выбрал меня.
– Тэра… – в голосе Бернибы звучала неприкрытая боль. – Сколько опасностей грозит тебе в землях Империи… Останься с нами. Я так многому хотела научить тебя! Всё, что случилось здесь сегодня, произошло лишь по воле Владыки Каэмит.
– Нет. По вашей, – холодно ответила Тэра, распрямляясь, отстраняясь от рук Хэфера и выходя вперёд. – Потому что вы выбрали так. Ну а я выбираю уйти с моим супругом. Я не останусь среди предателей, поправших даже простые законы обещанного ими же гостеприимства.
Никто не нашёл что ответить ей, и никто не смог выдержать её взгляда.
В следующий миг новый приступ боли заставил её задохнуться, пошатнуться. Хэфер подхватил её на руки. «Мало сил… ты сам едва поднялся…» – хотела сказать Тэра, но даже посмотреть на него внутренним взором целителя было сейчас для неё слишком трудно.
– Господин мой царевич, прошу, позволь мне помочь ей… – взмолилась Берниба, позабыв о своей гордости. – Она угасает.
– Позволь… – выдохнула Тэра – не ради себя, ради искорки жизни – и потеряла сознание.
Хэфер прижал девушку к себе, отступил на шаг, удерживая Ануират взглядом. Псы льнули к нему, льнули к Тэре, тыкались носами в её безвольно повисшую руку, тревожно подскуливали. Сехир беспокойно оглянулся на него, но по-прежнему стоял между ними и старейшинами.
Всё, что он пережил сейчас, умирая, отступило – новое Знание, память о ком-то неизвестном, кто спас его Там, спас вместе с Тэрой. Изнеможение, жар – ничто не имело значения. Остался только страх за возлюбленную жрицу, взвившийся в нём как давешнее пламя. Грохотом крови в висках звучало пророчество Бернибы, произнесённое ею в шатре у реки, – пророчество, едва не заставившее его сбежать: «Всех твоих сил не хватит на то, чтобы защитить её, Хэфер Эмхет. Избранной Ануи нет места в твоих землях… Однажды она погибнет за тебя».
Он так и не рассказал Тэре об этом разговоре. Сколько он убеждал себя, что Верховная Жрица трактовала увиденное в свою пользу, и эти подозрения лишь подтвердились после. А теперь… теперь он не знал, что делать, потому что не был целителем.
– Твоя ненависть к нам действительно сильнее твоей любви к ней, господин мой царевич? – тихо спросила Берниба. – Я прошу тебя… давай хоть ненадолго сложим оружие – ради Тэры. И я уже дала слово именем нашего Бога, что мы не нападём снова.
Сехир тихо зарычал. Несколько мгновений Хэфер колебался. Тэра просила… Всё в нём противилось этому решению; всё говорило о том, что Ануират, ударившие в спину единожды, сделают это ещё раз.
Но Тэра просила…
А Верховная Жрица умела то, чего не мог он сам.
Царевич отрывисто кивнул. Ануират расступились, пропуская его. Храмовая стая потекла за ним безмолвной тёмной волной, и Сехир встал за его плечом. И псы, и воин охраняли не его – Тэру, и за это Хэфер был им благодарен. Он пережёг себя сегодня, и на восстановление требовались силы, много сил. Но если бы кто-то сейчас попытался забрать у него жрицу – он бы сражался без всякой мысли о том, что будет потом.
Старейшины вынесли из зала своих мёртвых. Царевич даже не обернулся. Усилием воли он заставлял себя делать каждый следующий шаг и вслушивался в слабое дыхание Тэры у него на руках. Он не мог подвести её, не мог потерять остатки сил сейчас. Шаг-вдох, шаг-выдох – всё, что требовалось.
Верховная Жрица привела их в одно из внутренних помещений храма, поспешно разложила циновки и покрывала, устраивая ложе для Тэры. Пытаться выгнать из комнаты псов и Сехира оказалось бессмысленно, но Берниба всё же убедила сына пойти за водой и снадобьями. Облик воин так и не сменил.
Хэфер бережно уложил Тэру на циновки так, что её голова покоилась у него на коленях, отвёл волосы с побледневшего лица. «Так много серебра в золоте… священный электрум…» – пронеслась мысль, пока он успокаивающе гладил её по голове, расплетая зачем-то причёску, привычно пропуская пряди сквозь пальцы. Казалось, пока царевич касался её – она была реальнее. Она оставалась с ним и не ускользала на Западный Берег.
Так он убеждал себя…
Пара псов легли у жрицы в ногах, кто-то свернулся у неё под боком. Кому не хватило места – устраивались неподалёку.
Берниба вошла в транс. Безмолвно она осматривала жрицу внутренним взором целителя, принюхиваясь и водя над ней ладонями, качала головой, шептала что-то. Тихо вернулся Сехир, сложил рядом с матерью сумку со снадобьями, потом принёс большую чашу с водой и отрезы тканей. После он остался рядом с псами, ждать и охранять.
– Что с ней? – тихо спросил Хэфер, борясь с накатывающей иступляющей усталостью.
– Отвернись хоть, раз не уходишь, – устало велела Верховная Жрица сыну и подняла взгляд на царевича. – Она не хотела, чтоб ты знал… Да только, кажется, уже поздно…
Медленно, как во сне, Берниба потянула тёмный калазирис Тэры. Тихо затрещала разрываемая ткань, обнажая ноги выше. Хэфер неотрывно следил. Его взгляд застыл на нескольких тонких струйках крови на внутренней стороне бёдер – струйках тонких, как нити, как случайные тени, пробежавшие по бледной коже в неверном свете светильников.
Берниба смочила отрез ткани в чаше с водой и отёрла кровь, потом со вздохом сказала чуть слышно:
– Не выносить ей твоё дитя, господин мой царевич. Она и так слаба – тут бы хоть её жизнь удержать.
– Удержи! – сорвалось с губ само, пока померкнувший разум силился осмыслить услышанное.
Дитя…
У них не могло быть детей, ведь Тэра была жрицей Ануи и Дар разрушал её тело, а он сам…
– Если справишься ты с Даром моим – получай его, Хэфер Эмхет, сын моего врага, друг мой. Взамен ты даруешь мне свою страсть. И когда один из твоих пожелает служить мне – не посмей воспрепятствовать ему…
– В том я даю Тебе слово Эмхет, о Сатех, Владыка Первородного Огня… Я принимаю Твой Дар…
Как бы ни был сам он осторожен в мгновения их близости, владел он собой не всегда. Хэфер даровал свою страсть Божеству совсем как его предки в ходе ритуалов, когда приходило время зачать нового наследника. Но даровал не Ваэссиру – Сатеху. И именно благословлённая Сатехом искра жизни зарождалась от их любви.
Теперь Хэфер понимал, отчего Владыка Каэмит благословил
