И вот на следующее утро после появления нежданного, но меняющего расчеты посланника Владимир и его дядюшка, оставшись наедине, пытались окончательно разобраться с изменившимися планами приступа городских стен.
— Мне условия Стурлассона кажутся приемлемыми, — разглагольствовал Владимир, помогая словам взмахами руки. В другой, как часто бывало, располагался полупустой кубок. — Дадим его посланнику денег, если наши люди окажутся внутри города и подтвердят готовность дружины этого князя открыть нам одни из ворот.
— Доброгу бы сюда, — вздыхал Добрыня, расхаживая по устилавшим пол шатра восточным коврам и неодобрительно посматривая на вольготно развалившегося на походном ложе племянника. — И хочется послать за ним, да время потеряем.
— А зачем нам Доброга?
— Чтобы проверить все еще раз! Не нравится мне это… Посланник от князя Лейфа Стурлассона появляется в тяжелый для нас день, когда время становится все меньше, а стены города все так же крепки. Но мы вот-вот начнем ту самую пошаговую атак, о которой говорили после первого неудачного приступа…
— Это объяснимо, — Владимир зевнул, деликатно прикрывая рот ладонью. — Если и предавать своего нынешнего покровителя, то в то мгновение, когда получишь за предательство больше всего. Он просто умный и расчетливый, дядюшка. Прямо как мы. Даже жаль будет его убивать.
— Можно и не убивать, если успеет показать свою полезность более ожидаемого. Но только если это не очередная задумка Хальфдана. Он уже не один раз всех удивлял…
— А какая ему выгода от открытых ворот Переяславля? — четко подметил Владимир Святославович слабое место в тревогах Добрыни. — Все начнется лишь тогда. Когда наши люди окажутся в Переяславле. И они подадут нам сигнал лишь если будут полностью уверены в правдивости Стурлассона. Если увидят его дружинников, что открывают ворота, а всех сторонних мертвыми или плененными. Только тогда подадут сигнал… Выведать же его пытками невозможно. Предав нас, эти несколько людей потеряют все. Не только свою жизнь, но и жизни всех дорогих им, что остаются в Киеве.
Добрыня лишь вздохнул, признавая правдивость рассуждений племянника. Но ему все равно это не нравилось. Лейф Стурлассон не слишком сочетался с предательством. А уж Ладигор, его посланник. И вовсе не был похож на того, к то может и помыслить об этом. Но вот они слова, вот и уверения в скоро грядущих делах. Смутно было на сердце у Добрыни, но и отказаться от столь неожиданно повернувшейся к ним лицом удачи было невозможно.
Взять город изгоном… Это была просто сказка! И ее им предлагали сделать былью.
— Еще деньги меня беспокоят, — процедил Добрыня, после этого на мгновение выглядывая из шатра в поисках возможных любопытных глаз и ушей. — Нет, все тихо. Владимир, ну вот зачем Стурлассону задаток золотом? Что он с ним в Переяславле делать будет?
— Нас испытывает, дядюшка. Я бы на его месте точно так же поступил. А еще лучше — спрятал бы золотишко в укромном месте, зарыл или в заброшенной звериной норе схоронил. Да и не сразу он задаток получит а лишь когда наши люди внутри города окажутся. Зря тревожишься!
— Может и так. Эх, оставить бы этого Ладигора здесь…
— Нельзя, — сокрушенно вздохнул Владимир, в целом согласный с желанием дядюшки, но понимающий невозможность его исполнения. — Отсутствие его может навести Хальфдана и его советников на нехорошие мысли. Этот Ладигор ведь не простой дружинник, он повыше полетом будет. Остается лишь оправить своих людей. Надежных!
— Скорее зависимых и не чуждых чувства страха, — поправил Добрыня племянника. — Чтобы боялись нас больше, чем других.
Великий князь Киевский лишь довольно улыбнулся. Знал, что его родич и советник слов на ветер не бросает. И есть у него такие люди. Вообще, на любую случайность Добрыня старался иметь в запасе либо человека, либо нужные знания. Это не раз выручало его из самых гиблых передряг. Вот и теперь…
— Григорий, Борис и Алексей, — вымолвил он после недолгой паузы. — Пойдут они.
— Из числа тех, кто был покрещен ромеями уже давно? Почему?
— Им некуда отступать, — охотно пояснил Добрыня. — Кресты, конечно, снимут, они не с детства Христу поклоняются, знают других богов. Семьи их в Киеве, знают, что случится, если переметнуться вздумают… А вообще. Хальфдан и его побратимы ТАКИХ перескоков особенно не жалуют. Вот и выходит, что они лучше прочих годятся. И воины знатные, и вера подходящая, и есть кого и что терять..
— Пусть так! Приказывай хоть от своего, хоть от моего имени. Сам я их видеть не желаю.
Добрыню все это вполне устраивало. Поэтому от кивнул и, развернувшись, вышел из шатра. Ну а великий князь остался попивать вино и мечтать о том, что и как он сделает со смутьянами, если они попадут к нему живыми. А не в виде хладных тел. Тело можно разве что обезглавить и голову на обозрения выставить. А вот живые… Пыточные подвалы в Киеве всегда готовы не просто принять на постой, но и открыть бескрайние просторы пыток, ограниченных лишь воображением. С ним же как у Владимира, как и у его заплечных дел мастеров все было в полном порядке.
* * *
Переяславль, крепостная стена у Перуновых ворот. Два дня спустя, ночь.
Ярл Лейф Стурлассон неспешно шел от крепостной стены к одному из домов, который уже давно был куплен оним из его хирдманов. Вот и пригодился самым неожиданным образом, под укрывище для трех подсылов Владимира Святославовича. Хоть прибыли они сюда и недавно, но уже успели измучить его чуть ли не до полного изнеможения.
И куда он их не таскал! Пргулки ко всем четырем воротам, осторолжные наблюдения на многочиленными воинами, защищающими город, в том числе и за хирдманами Хальфдана Мрачного. Да и безуспешная попытка увидеть вблизи использованные Хальфданом для отражения приступа сифонофоры. Тогда он специально нагнал на них страху, создав ощущение, что их вот-вот поймают. Троица подсылов впечатлилась, ну а сам Стурлассон под это дело и доверие к себе поднял, и ограничил их неуемное любопытство.
Да, теперь он понимал, что такое «теарт на крепостной стене», как выразился Мрачный. А ведь все произошедшее было лишь началом, но не завершением. Основное должно начаться совсем скоро, этой ночью.
Впрочем, вопреки ожиданиям, напялить на себя шкуру предателя, им на деле не являясь, оказалось неожиданно забавно, хотя и непросто. А вот среди своих хирдманов пришлось тщательно отбирать тех, кто мог не выказывать истинных чувств. Но с помощью богов и советов Хальфдана и его побратимов справился. Сама собой возникла мысль о том, что не зря полностью поддержал Мрачного в его затеях… Еще тогда, во время похищения из Киева Рогнеды. Бывшей жены Владимира Святославовича. И не прогадал! Потому как с тех пор дела нынешнего властителя Переяслався пошли в гору, а известность и власть перли во все стороны, как тесто из кадушки у забывчивой хозяйки.
