Нэко, руководствуясь указаниями сестры, встал по центру камеры, и Ками моментально вскарабкалась ему на плечи, встала, показывая неплохие навыки балансирования, уцепилась за рукоять верхнего широкого люка, с усилием открыла. Потянула за что-то в открывшейся шахте и повисла на руках, спускаясь вниз вместе с ужасно скрипящей, хлипкой, на первый взгляд, лестницей. Нэко придержал выехавшую из люка конструкцию с узкими ступеньками, и Ками тут же исчезла в зеве люка.
— Давай вторым, — сказал мне Нэко. — Только не наступай мне на голову и на руки, пожалуйста, если вдруг оступишься.
— Буду стараться, — буркнул я и полез вслед за уже пропавшей из зрения в жерле туннеля девушкой.
Где-то через пятнадцать минут подъема по различным лестницам и пару переходов через узкие технические туннели мы выбрались в довольно широкий коридор, где было достаточно светло и сухо. Нэко закрыл крышку люка, откуда мы вылезли, и спрятал автомат под куртку, которая и так сильно топорщилась от навешанного под нее оружия и боеприпасов.
— Дальше рабочие и жилые кварталы пойдут, — сказал он мне, осматривая свою одежду и пытаясь отряхнуть приставшую ржавчину. — Оружие нужно спрятать. Это и тебя касается, — заметил он строго Ками, которая замешкалась, не желая расставаться со своей замотанной в тряпки пушкой.
— Давай-давай! — Нэко строго взглянул на сестру, повернулся ко мне: — А у тебя вид довольно неплохой, надо заметить: куртка как новая, только штаны немного перепачканы… Пистолет-пулемет тоже спрячь: не ровен час, на патруль натолкнемся, хотя в этих кварталах их практически не бывает. А гиверу с рук не спускай, чтобы не кинулась на кого. Здесь народ серьезный проживает: начнут палить, а потом только разбираться будут… Я сейчас схожу проверю выход в переулок, и пойдем дальше. Так, Алексей, маску тоже оставь: может пригодиться в дальнейшем, так что сунь ее куда-то так, чтобы она не выпала. Теперь вот что…
Он протянул мне небольшую коробочку.
— Вставишь в ухо и прилепишь на наружную сторону зубов нижней челюсти. Будем на связи — это важно.
В коробочке оказались две розовые, словно сделанные из непрозрачного силикона, штуковины. Одну, которая определенно была внутренним динамиком, я довольно успешно засунул в правое ухо, но со второй — изогнутой и плоской, я немного повозился.
— Да нет, — объяснял Нэко, — глубже засовывай, практически на десну.
Я наконец пристроил тонкую полоску, плотно присосавшуюся к десне, пошевелил губами… Ничего, ощущение терпимо, хоть и необычно.
— Снаружи не видно? — спросил я у Ками, надеясь на то, что она, как девушка, окажется более щепетильной в вопросах внешности, чем ее прагматичный брат.
Та равнодушно кивнула, практически не взглянув на мою нижнюю губу, ничуть не уменьшив мои опасения, что я теперь стал похож на Хосе-Игнасио из старого бразильского сериала…
Нэко ушел, скрывшись за поворотом коридора, и Ками, зыркнув исподлобья на меня, нехотя вылезла из своего не по росту большого комбинезона, оставшись в штанах и футболке. Поверх футболки на ней был надет довольно толстый жилет с многочисленными карманами. Ками завернула в комбинезон свое оружие и прибор ночного видения, добавила туда же шапку с респиратором и, с сожалением вздохнув, засунула все это под крышку люка. Я с удивлением обнаружил, что ее черные волосы заплетены в четыре довольно длинные и толстые косы, две из которых лежали на спине, а две были перекинуты на грудь. Фигура у нее тоже была ничего, и я подумал, что действительно грех держать такую симпатичную девушку в грязных заводских внутренностях, вместо того чтобы она сияла цветочком где-нибудь на улицах Верхнего города или, скажем, на каком-то пляже. Мои умиротворенные размышления были тут же разрушены появлением из-под жилета внушительного ствола: Ками достала здоровенный двуствольный пистолет и проверила его состояние, щелкнув затвором. Повертела немного в руке, словно не видела долгое время…
— Можно? — Я протянул руку.
Девушка неохотно вложила в мою ладонь довольно тяжелое оружие, и я принялся рассматривать машинку для убийства. Пистолет был двухкомпонентным: верхний ствол потоньше, нижний — толще раза в два, а то и больше. Длинная обойма в рукояти придавала ему сходство с мини-«узи», да только толстый барабан револьверного типа сводил на нет всю схожесть, да и линии дизайна намного превосходили облик известного израильского шедевра. Как я понял, нижний ствол был либо для дроби, либо для небольших гранат. Небольшой коллиматорный прицел придавал еще больше необычности этому стрелковому гибриду, с которым Ками, похоже, не хотела расставаться надолго.
Из-за угла появился Нэко, улыбнулся.
— Пойдем, в переулке спокойно.
Я вернул игрушку, подозвал Маню, взял ее на руки. Идти до выхода в переулок оказалось всего ничего: свернуть за угол и пройти пару метров до приоткрытой двери. Я даже прищурился, когда в глаза, привыкшие к темноте туннелей и слабому свету тактических очков, ударил такой яркий сейчас свет переулка Нижнего города. Дверь в переулок выходила на небольшую лестничную площадку, на которой стояли несколько человек в замусоленных серых комбинезонах, не обративших, впрочем, на нас никакого внимания: они курили какую-то сладковато пахнущую дрянь и неторопливо переговаривались на шебекском.
Спустившись по лестнице и выйдя из переулка, мы оказались на довольно оживленной улице. Стены домов были увешаны какой-то рекламой, народ толпился возле подпирающих стены прилавков и лавок, посредине улицы иногда с ревом, иногда с тихим гулом проплывали различного типа и состояния транспортные средства, проезжали мотоциклисты на каких-то подобиях «метлы». Словом, жизнь кипела, хоть и не шла ни в какое сравнение с шикарным блеском Верхнего города. Если немного пофантазировать, то можно было даже себя представить где-то на Земле, на оживленной приморской улице, с ее киосками и прилавками сувениров. Вот только когда я поднимал голову, то уходящие ввысь и часто соединяющиеся мостиками и переходами стены моментально выбивали всю земную фантастику из головы. Небо здесь было как в древних представлениях о строении мира — твердым; только не хрустально-чистым, а грязно-серым, светящимся кое-где отражателями света из Верхнего города, который сейчас, надо полагать, купался под лучами полуденного солнца. Но даже и на этой тускло освещенной улице как-то не верилось в то, что где-то совсем рядом проходят погруженные во тьму органы гигантских заводов, служебные туннели, узкие вентиляционные шахты и огромная полость, заполненная зеленым туманом, где по трубам в поисках утечек ползают мокрицы-роботы, вызывающие при случае летающие охранные автоматы… И где-то там, по всему этому гигантскому кишечнику мегаполиса, бродит сбежавшая из зоопарка гивера, охотится на огромных толстых крыс и иногда на людей.
