мы виделись редко. Несколько раз болтали по телефону.
Однажды, от ее деда одноглазого герцога пришло сообщение с благодарностью. Присланное с неизвестного номера, оно говорило о том, что Мясницкий скрывается. Кажется, его отношения с орденом Новой Маны повернулись не лучшим образом после того, как он воспользовался моей помощью.
А когда я узнал, что он хочет еще и встретиться со мной зачем-то, то это меня удивило. Собственно говоря, я ждал Тамару именно за тем, чтобы она отвела меня к Герцогу. Я не знал, согласился бы на встречу или нет, если бы не одно обстоятельство — Черный Дневник. Книга, с которой Мясницкий обещал мне помочь.
Все эти недели, мы с Катей рылись в библиотеке, но пока безрезультатно. Искали слово и обсуждали дневник.
Как-то ночью, когда она позвала меня в “нигде”, я заговорил с ней о том, что рассказал Синицын.
— Я не знаю, — ответила Катя, — я ничего не помню об этом.
— А этот ублюдок, — поджал я губы, — мог солгать. В любом случае, единственный способ узнать правду — это открыть книгу.
— Похоже на то, — девушка опустила глаза.
Наше новое место встречи выглядело как большой дуб, раскинувшийся на травянистом холме. С одной стороны, используя древний ствол, как опору, к дубу была переделана лавочка.
Мы с Катей любовались ночным звездным небом, сидя на ней. А еще наслаждались друг другом.
— Но где взять кровь Орловского?
— В теле его потомка, — посмотрел я на Катю, — но, кажется, тут не все так просто. Я уже резал себе пальцы и окроплял дневник и моей, и Викиной, и даже Стасовой кровью. Он не открылся. Кажется, есть тут секрет.
И именно с ним, с секретом, обещал помочь одноглазый старик, когда Тамара передала ему наш с ней разговор.
— Если это сангвинарика, — проговорила Тома, когда мы обсуждали по телефону ее помощь с дневником, — то артефактная наука тут не поможет. Но у дедушки есть начальные познания в магии крови.
— Привет, — Тома, была одета в короткие белые шортики, приятно обтягивающие ее красивые бедра и попу, нежно-голубой топ с обнаженными плечами и белые кроссы.
— Отлично выглядишь, — встал я с лавочки, рассматривая ее очищенные от шрамов руки.
— После тех шахмат я долго лечилась, — как-то грустно проговорила Тома.
— Как ты сейчас?
— Уже лучше, — она улыбнулась, — правда еще хожу к психологу.
— А герцог?
— Дедушка ведет себя странно, — она нахмурилась, — снял себе квартиру на окраине города. Так, — она полезла в маленькую белую сумочку, — какой там адрес сегодня? Достала записку. Проговорила адрес полушепотом.
— Он просит, чтобы мы приехали на такси.
— Как скажешь, — пожал я плечами.
По адресу, куда мы прибыли, стояла старая двухэтажка. Сложно было поверить, что тут мог жить дворянин. Когда мы вошли, я увидел, что внутри все еще печальнее: штукатурка на лестничной клетке осыпалась, и воняло сыростью.
— Вот эта квартира, — проговорила девушка и я дернул ручку.
Дверь оказалась не заперта. Внутри же была тьма.
— Я первый, — нахмурившись, проговорил я, — ты следом. Поняла?
— Угу.
Мы вошли, и казалось, тут же погрузились в черноту.
— Портал, — догадался я, когда мы оказались уже в другом месте. Совершенно другом.
Это был небольшой деревенский дом далеко за городом. Скромный терем, выполненный из дерева, стоял на отшибе. Вдали виднелись лес, поле с лесополосой, а с другой стороны, блестела в закатном солнце река.
— Он прячется, — утвердительно проговорил я.
— Угу, — грустно кивнула Тома, — портал меняет вход каждый день.
Мы вошли.
— Сладкая! — одноглазый герцог радостно раскинул руки, встречая нас. Они с Томой обнялись.
Одетый в футболку и треники герцог Мясницкий выглядел презабавно.
— Здравствуй, Павел, — протянул он мне руку, но я повременил пожимать ее.
— Пойми, — вздохнул он, — я теперь их враг. Когда я выбрал Тому и попросил тебя о помощи, я предал орден. Я не опасен для тебя. И хочу сегодня это доказать. Хочу, чтобы мы стали друзьями.
— Как же? — нахмурился я, — как доказать?
— Я слышал о дневнике от Томы. Кажется, я знаю, как открыть его. И открою. Для тебя.
Я посмотрел на узловатую пятерню герцога и пожал ее.
— Но взамен попрошу кое-что, — проговорил он, — это важно. Я готов умолять тебя, чтобы ты помог.
— О чем попросишь?
— Давай сначала… — он было потянулся к свертку книги, но я убрал его за спину.
— Во-первых, — серьезно начал я, — обожжешься. Вспомни, что было с Томой, — я посмотрела на девушку. Та скривилась своим воспоминаниям о контакте с книгой, — а во-вторых, я привык знать, что от меня хотят, прежде чем заключать сделки.
— Что ж, — выдохнул он, — пройдемте в гостиную. Присядем.
Мы вошли в небольшую комнату и разместились за скромным столом. Деревенское убранство домика было довольно уютным: старый лакированный сервант с зеркалом и широкая, во всю стену мебельная стенка. Древний телевизор на железной подставке. Посреди комнаты столик, деревянные простые стулья, которые мы и заняли.
В маленькие окна проникал закатный красноватый свет. На улице уже пели сверчки. Где-то вдали завели хор лягушки.
— Может, чего-то выпьем?
— Пас, — проговорил я и положил на стол сверток с книгой.
— Я бы чаю, — улыбнулась Тома.
— Отлично! Чай! — хлопнул герцог в ладоши и на столе тут же появился маленький чайничек несколько кружек и поднос со свежей выпечкой.
— Я на всякий случай и на тебя сделал, — герцог улыбнулся, указывая на чашку, что появилась передо мной.
— Спасибо, — пожал плечами я, — так чего ты хочешь?
Мясницкий вздохнул.
— После того, что я сделал, на меня начнется охота, — проговорил он и посмотрел на Тому. Девушка грустно опустила взгляд и взяла руку герцога, лежащую на клетчатой скатерти, — мне нельзя тут оставаться. Я уезжаю в Питер на время. Постараюсь как-то все устаканить. Найти защиту. А ты, Павел, все равно останешься здесь. Верно?
— И что?
— И, — он посмотрел на девушку, — и Тома остается. Она — рычаг давления на меня. Я не могу оставить внучку с ее семьей, — он взглянул на меня,
