Не считая двух висящих под мостом человек? Да, кажется, ничего. В Кувейте висящий мертвец – не такая уж редкая картина, верно? Вот только эта парочка вроде бы была ещё жива… Так, надо сказать Си Джею, чтобы он глянул в прицел, действительно ли они…
В кармане разгрузки неожиданно завибрировал телефон.
Полковник Коннорс?..
– Да.
– Вам хорошо видна эта пара преступников, которые колышутся на ветру?
Меня немедленно прошиб холодный пот, я замер на месте и заозирался по сторонам. Что-то блеснуло на крыше одного из вагонов брошеного поезда, ещё один блеск – в окне другого вагона, и ещё один – среди покорёженных металлоконструкций моста.
Снайперы!
– Без резких движений, сержант, – предупредил меня полковник. – И успокойтесь – снайперы здесь не по ваши души.
– Что вам от нас надо? – рыкнул я, нервно сжимая рукоять висящего на плече автомата.
– Мне? Мы в Кувейте, сержант. И мне нужен порядок в этом городе. Я должен следить за ним, иначе… Иначе мы бы все тут давно сдохли. Или отправились в лучший мир – как вам больше нравится. Так вот, я повторю свой вопрос, сержант, – вы видите этих двоих?
Я пристально вгляделся вперёд. Двое, связаны, дёргаются, а значит – живы. Но молчат. Может, уже охрипли, может, висят с кляпами во ртах, а может, у них отрезаны языки – с чокнутых «стражей» станется и не такое учудить.
Один одет в какие-то гражданские обноски, второй – в форму американской армии.
– Да, вижу.
– Хорошо, сержант. Потому что это проверка.
– Проверка? – переспросил я. – Какая ещё, на хрен, проверка?!. Сэр.
– Не перебивайте меня, сержант! – Голос Коннорса заледенел. – Итак, гражданский справа – местный. Его вина в том, что он украл чужую воду. А это, если вы не в курсе, карается смертью в Кувейте. Воды здесь очень мало, мы контролируем её большую часть, снабжая местных. Иначе они бы давно передрались между собой и превратили этот город в Ад.
Как будто он ещё в него не превратился… Здесь жарко, здесь трупы, здесь полно чертей и смерти – чем не настоящий Ад?
– …А вот слева – солдат, которого послали задержать преступника… Он его задержал. Но при этом расстрелял семью вора – жену и четверых детей, младшему из которых не было и пяти. Пятеро невиновных мертвы, сержант. И всё из-за двух ублюдков, не думающих, что творят. Из-за двух ублюдков, нарушивших порядок.
– Вчера я видел, как один из ваших офицеров и его солдаты вполне лояльно отнеслись к расстрелам и изнасилованиям местных, – процедил я сквозь зубы.
– Ну, так вы же их всех там и убили, верно?
Твою… Да откуда он это знает?!
– Так или иначе – справедливость восторжествовала. Это главное правило, что я установил – закон должен быть един для всех. Нельзя думать, что все равны, но кто-то может быть равнее других – это ведёт к хаосу. Солдат, повстанец… Не это главное. Всё дело в том, сержант, что судить кого бы то ни было в любом случае очень тяжело. Степень вины… А что, если невиновных вообще нет, а есть лишь разные степени вины? Какой выбор будет правильным в такой ситуации?
– Проверка… – медленно произнёс я, глядя на болтающихся под мостом людей. – Хотите сказать, что проверка в этом? Мы должны сделать выбор?
– Именно, сержантю. – Голос полковника был спокоен и ровен. – Ты должен научиться делать выбор.
– Да здесь вообще нет выбора!
– Нет, он есть. Просто ты отказываешься его видеть, прячась за надуманной безысходностью. Но всё просто: или – или. Или один, или другой.
– А что, если я не буду делать выбор? Что, если я не хочу играть в ваши игры?
– В таком случае снайперы убьют сначала преступников, а затем и вас.
– Вы же сказали, что они пришли не за нами?
– Верно. Но твоя судьба, сержант, в твоих руках. Ты сам себе и спаситель, и палач. Поэтому выбирай. Жизнь вора, жизнь убийцы или твоя собственная жизнь.
– Я не палач.
– Многие могут осудить тебя за убийство человека, но лишь некоторые поймут, что ты просто не имел права оставлять его в живых. Эти двое виновны, но как их осудить? Делай свой выбор, сержант. Решай – казнить или простить… и оказаться в числе осуждённых.
Я убрал телефон обратно в карман.
– Что такое, садж? – спросил Юрай.
Медленно поднял автомат и прицелился в вора…
Псих. Грёбаный псих. Со своими грёбаными играми. И я ещё в них играю? Но что мне ещё остаётся делать?
Я перенацелил автомат на солдата и выпустил короткую очередь, пробившую грудь «джи-ай».
– Отлично. Хотя я бы выбрал иначе. В любом случае Кувейт благодарит вас за службу, сержант. Думаю, вам тут даже понравилось бы… В иной жизни. А пока – вы свободны.
– Садж? Садж!
Кто-то схватил меня за плечо и развернул. Я вскинул было «калаш», но тут же опустил его, увидев перед собой лицо Дойла.
– Какого чёрта ты творишь? – резковато спросил я, высвобождая плечо из захвата.
– Как чёрта ТЫ творишь? – рявкнул пулемётчик.
– Грег, потише, – подал голос Юрай. – Садж, похоже, нехило приложился головой. Что произошло, сержант?
Я на мгновение замешкался, не зная, что сказать в ответ. Полковник позвонил мне и предложил решить, кого следует казнить, попутно неся какой-то бред? Очень смешно. Я бы на их месте в такую чушь ни за что не поверил.
– Мне… Мне показалось, что там кто-то был, – солгал я.
Или не солгал? Ведь кое-кто там и правда был… И есть.
– Не нравится мне эта дорога, в общем, – продолжил я. – Всё время такое чувство, будто за нами кто-то следит.
– Ага, есть такое, – подтвердил Си Джей. – Дальше будет ответвление на запад. Свернём?
– Да, пожалуй…
– Телефон, садж. – Дойл слегка успокоился, но всё ещё был на взводе. – Это был Коннорс?
– Да.
– И что он…
– Опять бредил.
– И он позвонил только ради того, чтобы излить на тебя свой бред?
– На что это ты намекаешь? – я остановился и повернулся к Дойлу.
– Ни на что, – ответил пулемётчик. – Но чего он хочет?
– Чего хочет, мать его, лесной пожар? Чего хочет, мать его, торнадо? Ни хрена они не хотят. Ни хрена в них нет логичного. Они просто есть, и они просто крушат всё вокруг. И Коннорс – точно такое же стихийное бедствие.
Где-то невдалеке послышались автоматные очереди. Причём аккурат на том направлении, куда мы хотели свернуть.
Так что пришлось отказаться от этого намерения и продолжить двигаться по основной трассе… Пока метров через двести мы не упёрлись в обрушившийся и перегородивший дорогу бетонный мост. Склоны вокруг были либо слишком круты, либо слишком непроходимы из-за нагромождения обломков, поэтому нам волей-неволей пришлось возвращаться к развилке и сворачивать на запад.
Выстрелов слышно больше не было, но зато где-то вдали появился до зубовного скрежета знакомый грохот надвигающегося песчаного шторма. Небо начало темнеть, ветер всё усиливался, и мы оперативно натянули на лица платки и сдвинули очки.
