Ознакомительная версия.
– А почему эта подводная лодка так долго, почти год, нигде не упоминалась, будто ее и не существовало?
– Так ее только в июле прошлого года ввели в строй. Вы же знаете, судостроительный завод в Молотовске только строится, а его мощности – это не Ленинград, потому ее долго и не могли ввести в строй.
– Адмирал, в чем заключаются эти отличия от таких же подводных лодок? И что это у нее за конструкция на палубе, прикрытая брезентом?
– Да ничем она не отличается, ну разве что чуть изменили артиллерийское вооружение. Вместо малоэффективных 45-миллиметровых зенитных орудий установили один зенитный автомат и спаренный крупнокалиберный пулемет, для этого пришлось немного переделать ходовую рубку. Насчет конструкции под брезентом – это установка для пуска реактивных снарядов. Вам, наверное, известно об установках «катюша». Но это более мощный ее вариант, мы называем его «андрюша». А главное, нам удалось установить свой экспериментальный радар, с его помощью нам удавалось первыми обнаруживать противника, как его корабли, так и самолеты. Ну а в остальном нам просто везло, немцы не ожидали от нас таких согласованных действий. Вначале они нам давались с большим трудом, очень многое не получалось. Особенно не получалось взаимодействовать между собой. Но после нескольких месяцев напряженных совместных учебных и боевых походов в составе дивизиона ситуация начала выправляться.
– Почему она называется «Морской волк», кто придумал ей это имя?
– После первого успеха кто-то воскликнул, а мы что, хуже волков Дёница, они охотятся стаей, мы же одни на это стадо, и всех вырезали, а это были не безобидные овечки под охраной сторожевых псов. А это значит, наша подводная лодка – матерый волк, который охотится в одиночку, не боясь псов. Давайте мы свою подводную лодку назовем «Морской волк». Так и стали ее называть, а после второй удачной охоты это название было запечатлено на нашей рубке. В дальнейшем наш «Морской волк» стал вожаком стаи.
– Это, должно быть, не «Морской волк» стал вожаком, а адмирал Лазарев.
– Нет, я тогда еще не был адмиралом, меня «Морской волк» сделал адмиралом.
Мы поднялись на борт подводной лодки, некоторые представители общественных организаций и журналисты изъявили желание спуститься вниз, осмотреть ее изнутри и пообщаться с командой. Кто-то полез посмотреть, что на самом деле под брезентом, они и вправду увидели пусковую установку с восемью ракетами и больше ничего. Кто-то стал приставать к членам экипажа с расспросами. Хорошо, что мы на четверть заменили экипаж своими людьми, им есть что рассказать в рамках оговоренного сценария, остальные тоже проинструктированы, что можно говорить, а что нельзя. Будут изображать глухонемых. После того как представители союзников убыли восвояси, по лицам некоторых было видно, что они разочарованы показанным, они ожидали увидеть нечто другое. Но многие остались довольны, они увидели и подлодку, и героев подводников, тех, кто участвовали в разгроме эскадры, чем сами англичане не могли похвастаться. Их подводные силы не добивались таких результатов в течение одной операции, да и у американцев тоже не было таких громких побед. Наконец экскурсия закончилась, всех гостей отправили обратно в Мурманск, а меня ожидал катер, на котором я должен вернуться в Полярный.
– Товарищ адмирал, мне еще долго клоуна играть перед этими иностранцами? Когда я сопровождал их по подлодке, заметил, что некоторые из них все время норовили в каждую дырку залезть, слишком много задавили вопросов матросам и прислушивались, о чем те между собой говорят. А это значит, некоторым переводчик совсем был не нужен.
– Сережа, я предполагаю, что еще денек тебе предстоит изображать командира этой лодки, потом мы вас будто в боевой поход отправим. А сами перейдете в другое место.
– И на том спасибо, что решил не до конца их пребывания нас тут держать.
– Все будет спок, так что не скучай.
Я, прихватив с собой Лунина, ушел на катере в Полярный. У меня и без этих союзников дел по горло, чтобы еще с ними нянчиться. Я не знаю, удовлетворились они нашим показом или нет, флаг им в руки и древко в задницу. Это теперь меня мало волновало, пусть теперь волнуется Кириллов и оберегает нашу тайну. Я что смог, то выполнил, подлодку им показал, пыль в глаза пустил, мозги им засрал. На мой взгляд, все выглядело правдоподобно. Не знаю, сколько мы еще сможем скрывать свою подлодку, это не иголка, и многие ее видели, рано или поздно (но лучше поздно), но союзники о ней узнают, а там и немцы пронюхают. Если они первыми не узнают, что все же очень большая подводная лодка у нас есть. Что тут может начаться, даже представить страшно. Англы с америкосами поднимут шум, как это так, мы скрыли от них такую подлодку. Ладно, если они пронюхают только об этом, а если они узнают, откуда мы прибыли, вот тогда они совсем слюнями изойдут, обвиняя нас во всех смертных грехах. Надо любой ценой хотя бы год продержать этот секрет в тайне, а там уже и война приблизится к завершению. И без их помощи можем справиться, если они обидятся на нас и прекратят все поставки. Лишь бы они с немцами раньше времени не снюхались, тогда нам придется очень тяжело, но у нас есть чем их пугануть. Сейчас все зависит от того, как сработают ребята Кириллова. Если им удастся не дать просочиться ни одному намеку про подводную лодку, кроме того, что втюрили мы, то будет все отлично. С такими думами я и прибыл в Полярный. Первым делом зашел к Кириллову и поделился с ним своими опасениями о возможности утечки информации. Кириллов и сам хорошо понимал, чем может грозить, если кто-то что-то пронюхает, и какие могут быть последствия.
Головко пока находился в Мурманске с союзной военной делегацией, а также прибывшими вместе с ней представителями разных гражданских общественных организаций. Впоследствии он нам рассказывал, как ему приходилось за всех нас отдуваться, отвечать на вопросы разных людей и заводить нужные знакомства с нужными людьми. В это число вошел новый посол США Гарриман и прежний посол – адмирал Стэнли, он тоже флотский и должен лучше понимать флотского. А кроме того, адмирал Стэнли отбывал обратно к себе на родину, а это, по словам Головко, было плюсом, так как Стэнли по приезде в США должен будет отчитаться перед Рузвельтом о своей работе в России. Вот Головко и попросил его посодействовать в получении десяти 127-миллиметровых универсальных орудий для перевооружения тяжелого крейсера «Диксон». А может появиться такая возможность, что нам позволят пристроить для ремонта и модернизации на заводы США пару кораблей из бывших немецких трофеев. Это тот же «Диксон» – бывший «Шеер». А лучше всего было бы пристроить для ремонта в Америке «Шарнхорст», которому можно дать новое имя «Архангельск», и бывший «Нюрнберг» – назовем его «Мурманск». Стэнли пообещал Головко поговорить на эту тему, но какой будет результат, предсказать не берется.
Ознакомительная версия.
