– С бандитами снюхался, сука? – грозно насупил брови полковник Крылов – кошмар всего севера Новой Зоны. – Какого хрена?
– Я сейчас все объясню! – заспешил майор, в голосе которого зазвучали истерические нотки. – Это спецоперация ЦАЯ! Личное распоряжение генерала Лазненко! Секретное! Гриф – «три пусто». Необходимо было ликвидировать бандитскую группировку «Гидры». Вот их главарь, взгляните!
Крылов поглядел на Шквала. Их взгляды встретились, и сталкеру сделалось не по себе. Показалось, что он попал под рентгеновский луч, высветивший все его нутро. Потом глаза полковника скользнули по остальным «гидрам» и вновь остановились на Барсукове.
– И ты не нашел лучшей компании, чем такие же бандиты «Черепа»? – сухо справился Крылов. – Твои собственные подчиненные уже плохи стали?
– Да, Александр Васильевич, говорю же, спецоперация! Приказано было, чтоб одни бандиты убрали других… Мы должны были остаться в стороне…
Громкий выстрел ударил по ушам. Глаза Барсукова удивленно сошлись на переносице, где появилась аккуратная дырочка. Не издав ни звука, майор согнулся пополам и брякнулся на землю.
– Кончайте с ними, хлопцы, – ткнул дымящимся пистолетом Крылов в сторону перепуганных «черепов».
Раздались частые глухие хлопки – стреляли из оружия с глушителями. Через минуту с любителями ухмыляющихся костяков было покончено. Изо всей их компании в живых осталась только Светка‑Копейка, молча наблюдавшая за бойней.
Как только стрельба стихла, девчонка бухнулась на колени, поползла на них к полковнику и, обхватив его за ноги, запричитала:
– Я сделала все, как вы велели, дяденька! Отпустите меня за Христа ради! Вы же обещали!
Крылов брезгливо оттолкнул ее от себя и даже отряхнулся рукой. По его знаку девушку поставили на ног‑и.
– Обещал – не трону, – веско молвил полковник, не глядя на двойную предательницу. – Иди давай!
Светка юркой мышкой шмыгнула к выходу и исчезла за дверью.
Через какое‑то время снаружи донесся короткий отчаянный вскрик, а за ним – выстрел. Крылов кивнул головой и зло ухмыльнулся:
– Мое слово верное, а вот сержант Бурцев, сучка, тебе ничего не обещал. Ладно, хлопцы, выводите этих. И приберитесь тут, нечего грязь после себя оставлять…
«Гидр» подхватили под руки (каждого из сталкеров по два бойца) и, не развязывая, выволокли наружу.
Перед тем как их словно кули с мукой побросали в крытый тентом грузовик, Шквал успел разглядеть, что держали пленников в каком‑то старом блиндаже в гуще лиственного леса (уж не со времен ли Великой Отечественной он тут остался?).
Не успели отъехать, как позади раздался оглушительный взрыв.
– Прибрались, – зло сплюнул Капитан.
– Следы заметают, – поддакнул Гамбургер.
– Интересно, куда нас везут? – справился Жук. – И зачем?
– Увидим, – ответил командир. – Не думаю, что все так печально. Если бы хотели избавиться от нас, то там бы вместе с «черепами» и майором и положили.
– Это да! – повеселел Гамбургер. – Может, в карантинный лагерь какой определят. Ну а оттуда мы уж найдем, как сделать ноги.
– Балабол! – беззлобно хмыкнул Капитан.
Везли их довольно долго. У Шквала все бока от тряски заболели. И еще эти веревки, будь они неладны. Попробовал от них избавиться, но, увы, ничего не получилось. У его парней – тоже. На совесть вязали «черепа», без халтуры.
Но вот наконец грузовик остановился. Сталкеров выволокли на свет божий.
Снова лес, и тоже лиственный. Вокруг, кроме «росомах», ни души.
К ним подошел Крылов. Хмуро оглядел каждого из сталкеров, подолгу всматриваясь в глаза. Удовлетворенно кивнул и велел подчиненным:
– Развяжите их.
Военные быстро и четко исполнили приказ.
Полковник подошел к Шквалу, разминавшему изрядно затекшие руки и ноги. На сталкера пахнуло холодом, будто холодильник открыли. Было в Александре Васильевиче что‑то этакое, нечеловеческое. (Может, и его «поцеловала» Зона‑матушка?)
– Слышь, старлей, – почему‑то назвал он Шквала по его прежнему военному званию (наверное, так полковнику было сподручней), – мы уже за Периметром. Бери своих парней и идите куда подальше. О тех, кто остался на вашей базе, не беспокойся. Они тоже уже эвакуированы. И мой вам совет: лучше в Зону не возвращайтесь, ничего хорошего там нет. Да и целее будете. Второй раз такая лафа вам не попрет. Это мое последнее слово…
Он развернулся, жестом показал своим людям, чтоб грузились по машинам, и сам подался к одному из бэтээров.
– Полковник! – окликнул его Шквал.
Крылов застыл на месте, но не повернулся к сталкеру лицом.
– Почему вы так поступаете с нами?
В ответ донеслась забористая матерная фраза, весь смысл которой свелся к тому, что валите, мол, пока я добрый. Выдав ее, полковник быстро зашагал к бронемашине и полез на нее. Уже захлопывая дверцу, он вдруг остановился и серьезно посмотрел на Шквала.
– Может, за то, что я спас тебя и твоих парней, правильных честных сталкеров, Зона тоже будет милостива ко мне, злодею и грешнику? А на том свете от моего котла черти отгребут хотя бы с полтонны уголька, а, как думаешь?
Он грустно улыбнулся, козырнул и быстро скрылся внутри бэтээра…
* * *
…БТР подпрыгивал на выбоинах так, что у пассажиров даже зубы клацали. Водитель с опаской поглядывал на полковника Крылова. Крутенек нравом был командир «Росомах». Сейчас как рявкнет, как…
Но полковник молчал, никак не реагируя на «хреновую выучку» (как он обычно выражался) подчиненного. Он рассматривал фотографию, извлеченную из бумажника.
С карточки на него глядели красивая женщина‑блондинка и щекастая пятилетняя девочка с редкими косичками. Жена и дочка. Приехавшие к нему в гости как раз накануне Дикого Гона и остановившиеся у мамы и бабушки (крыловской тещи), проживающей по улице Старобазарная площадь, 20, в городе Конаково Тверской области. Том самом, который спасли парни Шквала.
Родные уцелели в этом кошмаре, и полковник сейчас ехал к ним, воздав другим то, что они воздали ему…
* * *
…У поворота на старое шоссе Евгений скомандовал привал.
В крохотном леске они быстро развели огонь. И парни – растерянные, онемевшие – сидели у костра.
Сам Шквал никак не мог собраться с мыслями. Он просто сидел на бревне, смотрел, как огненные дорожки бегут по валежинам, и молчал. При каждом вдохе в груди нещадно саднило. Похоже, Барсуков таки сломал ему ребро. Хрен с этим, заживет.
Приближалась ночь. Костер горел ярко, но тепла почти не давал.
