Евгений Прошкин - Война мертвых

– И на кого же?

– На Конфедерацию, – эффектно заявил он. – В таких делах мелочиться не стоит, нужно бить прямо вверх. Ты за них не переживай, они там сами разберутся, кто прав, кто виноват.

– Ну и зачем все это?

– Тебе мало трех миллионов в год? – изящно огласил адвокат свою предполагаемую долю.

– Зачем мне деньги? – настойчиво повторил Тихон.

– Обычно люди их тратят, – он был настолько воспитан, что не позволил себе даже легкой ухмылки. Зато в душе наверняка гоготал и вертел пальцем у виска.

– Люди, да?

– Ах, ну я не то... – умеренно смутился адвокат.

– Давай так: ты меня вызовешь не раньше, чем придумаешь, куда мне деть три миллиона конфов. Гараж, инкрустированный бриллиантами, сразу отпадает.

Тихон еще минуту проговаривал про себя разные варианты ответов, от ироничных до совершенно нецензурных. Ему все чудилось, что бесконечное общение с посетителями продолжается. Так много болтать Тихону не приходилось никогда в жизни. Стоять на месте и трепаться. Тысячи часов в подземной келье, и за все это время – одна короткая вылазка. Десяток или чуть больше угробленных “китов”, и снова вниз. Недолго и свихнуться.

– А ты мнишь себя нормальным? – спросил Влад.

– Уже не совсем. Поклонники доконали.

– Поклонники – это здорово. Адвокат у тебя был?

– Был. А у тебя – писательница?

– Само собой. Сказать, как моя книга будет называться? “Стальные слезы”. Там еще про ржавчину чего-то было, но мне не понравилось

– Ржавчина – это уж слишком, – согласился Тихон.

– А самоубийца?

– С завещанием? Появлялся, я его послал. А ты?

– Я время назначил. Пусть приходит, прожгу ему башку, мне нетрудно.

– Слушай, Влад, а сны тебе не снятся? А то мне тут...

– Не, этого у меня никогда не бывает. Я же тебе еще в Лагере говорил. Представляешь! – вдруг оживился он. – У меня ведь братишка имеется.

– У тебя все – братишки.

– Натуральный младший брат, – вскинулся сто пятый. – Не веришь? Я справки наводил! Только погиб он у меня. Военным был братик мой...

Тихону отчего-то стало так муторно, что захотелось прервать разговор прямо сейчас, на этом самом слове. А то Влад расскажет про своих родственников, и...

– И отец в армии, – с достоинством продолжал тот. – Но пока война не кончится, его не разыщешь – секретный.

– А что же брат, – осторожно сказал Тихон. – Если он младше, когда погибнуть-то успел?

– На Гринволде. Мы с тобой туда не попали, а месили там, между прочим, ой-ой. Его даже в книгу какую-то записали.

Тихон закрыл линию и остро пожалел, что не сделал этого пятью секундами раньше. Зачем ему родственники Влада? У него они тоже есть. Собственные. У сто пятого – свои, а у него – свои. Вот так.

– Эй, куда исчез? – Влад легко выловил его на другом канале. – У тебя-то есть успехи? Помнится, ты тоже насчет родичей суетился.

Толстокожий, гаденыш.

– Мои попроще, – кисло отозвался Тихон. – Мама биолог, папа транспортный инженер, сестра – по части электроники.

– Замечательные, должно быть, люди, – посочувствовал Влад. – Связаться с ними не пробовал?

– Я же в списке погибших.

– И я в списке. Вместе с братом, – патетично добавил он.

"Догадается, нет? Где уж ему! А про Марту он ничего не сказал, – отметил Тихон. – Что же ты сукой-сестрицей не хвастаешься? Это тебе не секретный папаша, это гораздо хуже”.

– Ну ладно, заканчиваем, ко мне тут пожаловали.

– Опять?

– Да нет, техники пришли. Инструменты какие-то тащат, – с легкой тревогой проговорил Влад. – Ты не знаешь, чего им надо? Хоть бы датчики надели, стадо безмозглое.

– Спроси у полковника.

– Нет его.

– В сети пошарь.

– Да в какой сети?! – сорвался на крик Влад. – Перенесся он куда-то!

– Не ори на меня. Начальство в бункере осталось?

– Какое, к черту, начальство?! Они траки развинчивают!!

– И ты позволяешь?

– А что мне делать, стрелять, что ли?

Где-то совсем рядом засмеялись, и к Тихону, перешагивая через ворох металлических реек у порога, вошла большая бригада в белых комбинезонах. Четверо последних тянули низкие тележки, которые энциклопедия опознала как домкраты. Расшвыряв железки ногами, они завели домкраты внутрь и недвусмысленно направились к танку.

Тихон спешно вызвал Игоря, но тот не ответил. Тихон объявил поиск по всей сети, но спустя долгие двенадцать секунд к нему вернулось категоричное “абонент недоступен”.

– Говорят, они и думать могут, – сказал белобрысый паренек с орнаментальной татуировкой во всю щеку.

– Всякая тварь думает, – философски заметил второй, постарше. – Ну-ка, давай левый передний.

Под днище подпихнули тележку, и Тихон отпрянул назад.

– Тпррру, чучело! – незлобливо цыкнул философ и хозяйски похлопал по броне.

Тихон обшарил внутреннюю сеть бункера, но она пустовала. Никто даже новости не смотрел. Не было там и Влада.

Что, уже?! Разобрали по винтикам?

Его окружили со всех сторон так, что сдвинься он хоть на метр, непременно кого-нибудь задавит. Снизу, скрипнув о пол, втиснулись сразу четыре домкрата.

– Ну? – победно произнес старший. – С ним сладить мо-ожно.

Тихон вышел в интервидение и попытался пробиться в сеть бункера снаружи, чтобы оставить сообщение для техников.

"Данного адреса не существует”.

В другой раз это бы его позабавило. В другой. Не в этот.

"...не существует”.

Но ведь доставали же его как-то все эти самоубийцы, литераторы и прочие маньяки.

– Абонент находится по адресу: Тихий Ветер, Западное побережье, специализированный пансионат...

– Повторить! – рявкнул он.

– Колония Тихий Ветер, Западное...

Подъемники тонко запели, упираясь в днище мягкими лопастями. Звякнули опоры тележек, и нагрузка на траки стала падать.

– А он не пальнет? – с опаской спросил татуированный.

Домкраты выдвигались все дальше и дальше. По миллиметру за три секунды. Еще минута, и он окажется в воздухе.

– Не до-олжен, – добродушно протянул старший. – Они своих не убивают.

– Кроме тех случаев, когда приходится, – сказал Тихон, но его, конечно, не услышали.

Двигатель грохнул всей своей мощью, и провисшие траки, царапнув бетон, бросили машину вперед, прямо на мускулистую женщину с инструментальным чемоданом. Белобрысый завизжал и отскочил в сторону. Остальные еще только разгибались, оборачивались, медленно удивлялись.

– Стоять, стоять, зверюга! – повелительно произнес кто-то рядом, и башня как-то сама собой повернулась, а пушки, не дожидаясь сформулированного приказа, просто уловив настроение, облили голубым огнем весь угол.

Пять человек – те, кто не угодил под струю, – вопя и размахивая руками, побежали к выходу. Споткнулись о гнутые рейки, со звоном рассыпали, повалились друг на друга. Заковырялись, начали хвататься за все вокруг – за спины, волосы, лица. От ужаса заорали еще громче, кого-то оттолкнули, у кого-то намокли штаны, и Тихон, уже ничего не соображая, снова выстрелил, лишь бы избавить себя от этого зрелища.