До Себастьяна внезапно дошло, кто эти люди. «Черт возьми,— подумал он,— это же «репы»— поклонники репликантов». Еще до того, как он попал в зону, до него доходили слухи, что ее посещают некоторые конгрегации истинных последователей. Ведя преимущественно затворническую жизнь, он раньше с ними не встречался.
— Послушайте, мне кажется, вы все делаете неправильно.
Он мог позволить себе оказать им — помощь; он ничего не имел против них. Отпустив медвежонка, Себастьян отмахнулся от дыма, забирающегося ему в нос и заставляющего чихать.
— Если вы действительно желаете, чтобы вас разгромила полиция, вам надо идти туда, где полиция часто бывает. Здесь торчать бессмысленно.
Легавые, вероятно, даже не хотят связываться с вами, пока вы остаетесь в подобных местах. Вам следует идти в город...
— Мы уже делали это,— заговорила более молодая и темнобородая версия предводителя. У парня были фанатичные глаза со сверкающими белками.— У нас есть свои применения для города,— грязное слово, судя по тому, как он его выплюнул.— И мы доставили туда свое послание. Не только на словах, но и на деле. Мы погребли в огне один из голосов Обманщика, и на его останках произнесли свои слова.
— Господи...
Это казалось жутким, хотя Себастьян не имел понятия, о чем именно говорит молодой фанатик. Впрочем, наверняка речь идет о какой-то преступной деятельности; эти люди религиозно одержимы и в конце концов способны на все — морально, если
не в смысле практического осуществления своих замыслов. Себастьян уже начал сомневаться, стоит ли
здесь задерживаться — возможно, полиция все же придет сюда. Если ее должным образом подтолкнут.
— Хотите знать мое мнение? По-моему, вам следует подумать, чего именно вы добиваетесь,— сказал он.— Ну., я насчет мученичества и всего осталь-
ного.
Себастьян пожалел, . что не обошел со своими спутниками костры стороной.
— Я просто не вижу, какую пользу это может вам принести. («Кроме как в ваших чугунных головах»,— добавил он про себя). Не стоит стремиться вызывать на себя огонь. И вообще не стоит стремиться к плохому. Ничего великого в страдании
нет; поверьте мне, уж я-то знаю.Собравшиеся переглянулись. Много значительные взгляды выражали высокую степень беспокойства по поводу незнакомцев, вторгшихся в их среду.
— Послушайте меня.— Себастьян услышал свой голос, звучавший громче и настойчивее. Словно теперь он читал проповедь.— Я знаю, о чем говорю. Страдание засасывает. Я только что потерял женщину, которую любил, вновь, во второй раз. Ее застрелили прямо на моих глазах. И она тоже была репликанткой — точнее, когда-то была...
Бородатый предводитель пристальнее всмотрелся в его лицо.
— Да,— промолвил он после непродолжительного исследования, в течение которого Полковник Пушистый, зашипев, попятился назад.— Я вижу, что ты говоришь правду.— Вожак опустил на голову Себастьяна сухую морщинистую руку.— В тебе есть что-то благословенное. Тебе дало это страдание. Tы уже почти стал человеком.
— Что ж... спасибо, наверное.— Черт возьми, о чем говорит старый кретин?
— Но тебе предстоят новые страдания.— Предводитель поднял руку в благословляющем жесте.— Ты должен завершить свой путь.
— Проклятье.— Он даже не знал, куда идет.
— Пойдем со мной. Я кое-что дам тебе.
По-прежнему сидя на спине у плюшевого медвежонка, Себастьян последовал за стариком. Гусарик засеменил следом, оглядываясь на остальных собравшихся и.подозрительно морща вытянутый нос.
— Ты не можешь оставаться с нами.— В мерцающих отблесках костра старик принялся шарить в рюкзаке, который вытащил из армейской брезентовой палатки.— У тебя своя собственная судьба. Но это поможет тебе. Святая реликвия.
Повернувшись, он вложил в руку Себастьяна прямоугольный ящичек — металлический, точнее, алюминиевый, с вмятинами и царапинами, свидетельствующими о возрасте. Когда Себастьян перевернул ящичек, внутри загромыхали другие, более мелкие предметы, металлические и, возможно, стеклянные. Он взял его так, чтобы на него упал слабый оранжевый свет. На крышке коробки виднелся знак в виде красного креста.
— Это аптечка первой помощи.
Действительно, может статься, она окажется полезной; ее нет среди снаряжения, которое они тащат за собой.
— Присмотрись внимательнее.
Себастьян послушался, буквально уткнувшись носом в металл. На крышке были выштампованы слова. Он стал по буквам разбирать их.
— «Саламандра»... нет, неправильно.— Себастьян прищурился.— «Саландер».
Вот как. «Саландер-3».
Похоже, название корабля, с которого была аптечка. Себастьяну оно показалось смутно знакомым. Возможно, межзвездный корабль, из старых исследовательских, покинувших пределы Солнечной системы.
Старик кивнул.
— Я был'там... когда он вернулся. Принеся нам послание. Написанное в' глазах мертвых.— Тронутая сединой: борода оторвалась от свитера; старик поднял взор к ночному 'небу.— Они узнали первыми. То, что когда-нибудь должны будут узнать все. Они совершили путешествие и возвратились. Они видели. И принесли послание...
— Какое послание?
Какое-то мгновение казалось, что предводитель не слышит его.
— Послание о нашем проклятии,— наконец произнес он.— Или о нашем спасении.— С усталой улыбкой он поглядел на стоящих сзади людей.— Мы пока точно не знаем.
«Пожалуй, этим вам и стоит заняться»,— подумал Себастьян. Он не смотрел на старика, сосредоточившись на металлической коробке.
— Есть тот, кто знает...— Голос бородатого предводителя стал глубоко задумчивым.— Тот, кто должен знать, кто обязан знать... Но, возможно, она даже не подозревает о том, что знает.
— Кажется, это не слишком хорошо.
Запор коробки сильно заржавел; нахмурившись, Себастьян изучал его.
— Она была ребенком,— тихо проговорил старик,— когда были сделаны эти откровения. Дитя звезд, маленькая девочка... бедное создание.— Он покачал головой.— То, что девочка видела, она не могла понять. Возможно, оно и к лучшему. Ее мать и отец... я помогал вынести их гробы из корабля. Они умерли от избытка знаний. От избытка света.
— Знаний, да? — Прижав коробку к краю заплечной сумки, Себастьян надавил на запор большим пальцем.— О чем?
— О том, как меняется все вокруг, как все становится не тем, чем было прежде.— Старик обратил свой затуманенный взор на небо.— О том, как те, кто были людьми, перестают ими быть., а те, кто не был...— Его голос понизился до шепота; повернувшись к Себастьяну, старик слабо улыбнулся.— Все это очень запутано. Возможно, однажды она вспомнит... то, что видела в детстве. Откровения. То, что забыла. И тогда она расскажет об этом нам.
Себастьян не потрудился спросить, кто она такая, Ему наконец удалось открыть аптечку. Похоже, содержимое пузырьков и ампул — простые дезинфицирующие средства и антибиотики — давно высохло и стало бесполезным; он решил, что не будет особого вреда носить аптечку с собой. И ему не хотелось ранить чувства старика.
