ее, Зорки, сума, где прямо сейчас рылся плешивый изборянин, бормоча себе под нос. Медная ступка полетела на пол, бутылек с серебряной оплеткой отправился в кошель.
– За то, что сотворила, умирать будешь медленно…
– Что сотворила? Отказалась убивать твоего князя, которому ты поклялся служить верой и правдой?
Следующий удар пришелся по лицу. Лопнула губа, по подбородку потекла кровь.
– Помолчи. Захочу проповедей – схожу в храм.
– Вы все тут не жильцы, вместе с Добромилой, – упрямо просипела травница, с трудом шевеля разбитым ртом. – Сплетни разлетаются быстро. Или твой князь без глаз и без ушей?
Вой, терзавший Зоркино имущество, всполошился:
– А девка-то права! Говорят, что князь вернулся и крепко осерчал.
– Говорят, что кур доят, – усмехнулся дружинник. – Добромила одну ночку с мужем провела, тот все наветы враз позабыл. Уж она-то баба сладкая, словно липовый мед.
И снова этот гогот, который травница успела возненавидеть до глубины души.
– Глянь, какая затейная штука! – Изборянин, покопавшись в суме, извлек деревянный ларчик с яйцом. Тем самым, что было начинено волчьей ягодой и смертоцветом. Жихан вернул скорлупу с ядом в начале пути, раз уж травница оказалась на его попечении.
– Внутри должно быть что-то ценное, золото или каменья, – обрадовался кривоносый.
– Тьфу ты… Обычное яйцо.
Разочарование оказалось настолько сильным, что его потребовалось с кем-то разделить. Плешивый изборянин направился к дружиннику, держа яйцо на вытянутой руке. Окрик «Назад!» не успел его остановить. Зорка ухватилась за веревку, подтянулась и толкнула дурака связанными ногами. Тот даже не упал – удар прошелся вскользь. Зато яйцо выпрыгнуло из ладони и полетело вниз. Белобородый и кривоносый оба дернулись, пытаясь его поймать, но лишь помешали друг другу. Цок! Скорлупа, миновав растопыренные пальцы, впечаталась в доски. Не было ни дыма, ни тумана, но враги один за другим осели на пол.
– Не тряситесь, вам я каждое утро подмешиваю противоядие в еду. – Травница обернулась к надувшим щеки Сигмару и Карасю.
Вой с облегчением выдохнул воздух и выругался сквозь кляп. Интонация упыря была ближе к вопросительной.
– Нет, эти уже не встанут. Но снаружи остались двое, не забыл?
Зорка попыталась ощупать пальцами узлы на запястьях – не дотянулась. Попробовала изогнуться, подтянув щиколотки к рукам, но для этого надо было обладать гибкостью хорька. У Сигмара и Карася шансов освободиться и вовсе не имелось – их удерживала не веревка, а железная цепь.
– В моей суме лежит расковник. Сможешь его как-то переместить?
В карих глазах лжесотника отразилось раздумье, губы недовольно поджались. Зорка почувствовала, что в этот миг он решал про себя что-то очень и очень важное.
– Скоро те двое забеспокоятся. Вернутся и перережут нам глотки – вот тебе и Киев.
Широкие брови сошлись на переносице, посредине пролегла острая складка. Ератник посмотрел на Зорку. Как и тогда, в Силино, взгляд его пробирал до самых костей. Меж ними словно образовалась незримая связь, протянувшая ниточку от живой души травницы к холодному нутру упыря.
И вдруг тело Жихана обмякло, а глаза закатились. Изо рта вытек полупрозрачный сгусток цвета вечерней тени на снегу. Темнота закрутилась волчком и превратилась в бесплотную человеческую фигуру. «Так вот каким ты был при жизни», – подумала Зорка. Ератник оказался хорошо сложенным мужчиной с длинными волосами и тонкими чертами лица. Как на ромейских камеях с портретами их багрянородных царей. Карась тоже все видел, судя по возмущенному бубнежу.
– Опиши точно, где находится расковник.
Голос ератника тихо прошелестел в ушах. Вместе с ним в голову просочилась пустота, нагоняющая дремоту. Горницу, где прежде воняло потом и закисшей медовухой, наполнил дымный запах поминальных костров.
– На дне, в правом углу. Холщовый мешок с завязками из тесьмы.
Призрак приблизился к суме, то ли плавно ступая, то ли скользя над ошкуренными досками. Сквозь бесплотное тело виднелись распластавшиеся на полу мертвецы. Ератник склонился и протянул сложенную ковшиком ладонь. Пальцы вошли в дубленую кожу словно в воду и также беспрепятственно показались на другой стороне. Чертыхнувшись, ератник вытащил руку и попробовал снова. И снова. Раз за разом ладонь оставалась пустой.
– Ты пытаешься достать траву? – спросила Зорка только для того, чтобы прервать напряженную тишину.
– Да, но для этого надо сосредоточиться, – не оборачиваясь ответил Сигмар. – Без тела я не могу взять любую вещь, какую захочу. Она должна… как объяснить… должна быть очень важна для меня.
– Куда важней? Это наша единственная возможность спастись!
Сделав несколько попыток, призрак метнулся к телу сотника и слился с ним воедино. Жихан легонько пошевелился, после чего изо рта знакомым образом выскользнул дух.
«Зачем он это сделал? – подумала Зорка. – Может, связь ератника с телом ослабевает, если их надолго разъединить?»
– Если ты не достанешь расковник, Жихана убьют, а ты окажешься прикован к мертвому телу! Каково это – быть запертым в куске гнилья? Снова и снова биться о стенки тюрьмы в попытках вернуть ее к недожизни?
Сработало! Издав злобный рык, Сигмар выхватил из сумы холщовый мешок. Тот ненадолго повис в бесплотной ладони и упал. Карась простонал от разочарования. Но ератник не сдался, присел на колено, водя рукою сквозь ткань. На пятый раз схватил-таки кончик тесьмы и потянул. Извлек щепотку расковника, переместился к покинутому телу и высыпал траву на железную цепь. Фонтан ярко-желтых искр выстрелил до потолка, металл принялся с шипением плавиться и распадаться на отдельные звенья. Карась, мыча от боли в обожженных запястьях, скинул остатки цепи. Мигом позже освободился и вернувшийся в тело Сигмар.
Пока колдун распутывал травницу, вой подобрал сотников меч. Очень кстати – на крыльце раздались голоса:
– Ну чего вы там телитесь? Эй! Слышите меня?
Дверь не успела открыться до конца, а Карась уже принял того, кто сунулся первым. Вытащил меч, брызнув на пол вишневыми каплями, скользнул вбок и подсек второго. Два тела рухнули крест-накрест, завалив крыльцо. Травница удивилась: все оказалось так просто, будто Добромила послала не дружинников, а каких-то ледащих недотеп. Взять хоть того дурака, что нашел яйцо… А может, так оно и было? Княжна до последнего сомневалась, что отряд пойдет через Смоленск, и не захотела расставаться с толковыми людьми? Теперь не узнать.
Сигмар отволок мертвецов в горницу, травница присыпала тянущийся за ними кровавый след землей. Так себе маскировка, но, если повезет, они уплывут из Смоленска раньше, чем кто-нибудь заметит неладное или учует идущую от терема трупную вонь. Правда была на их стороне, но, пока они это докажут, пройдут все сроки, отпущенные для поездки на Лысую Гору.
И все ж незаметно уйти не удалось… Возле городских ворот их кто-то
