Вручив коридорному пятьдесят копеек на чай, я убрал костюм в шкаф, не став менять на него свой парадно-выходной. Всё же для предстоящей встречи с господином Карпинским нынешнее одеяние годилось несравненно лучше.
Вновь навалилась маета, но теперь уже отнюдь не из-за упущенных возможностей, просто неприятно было осознавать, что меня в очередной раз задействовали вслепую. Да, Альберт Павлович разложил всё по полочкам, я понял и принял такое его решение, но — неприятно. Намеревался ведь самостоятельно определять свою судьбу и не позволять никому решать за себя, а вышло так, что ничего с ростом способностей к оперированию сверхэнергией не изменилось.
Ещё вспомнился застреленный самым обычным филером пирокинетик, и не могу сказать, будто всерьёз ревизию своих приоритетов провести захотелось, но и не преминул отметить, что личное могущество — это отнюдь не панацея, а лишь одна из составляющих успеха. Помимо всего прочего необходимо расти над собой интеллектуально и развиваться профессионально. И не пренебрегать закалкой тела. Мысль о том, что на тот свет может отправить упрятанный в медную оболочку кусочек свинца — совсем крохотный, буквально с ноготь мизинца величиной! — была откровенно неприятна.
Захотелось ещё выпить, но взял себя в руки и начал просматривать методичку по технике двойного вдоха, которую за время командировки зачитал чуть ли не до дыр. Хватило меня самое большее минут на пять, потом кинул брошюру на диван, походил туда-сюда и решил, что теперь могу с полным правом занять комнату Вдовца, вызвал для уборки в номере горничную.
Припомнились слова Альберта Павловича о наличии неких личных причин для неприязни к заведующему лабораторией, но отношения куратора с Лизаветой тайной для меня не являлись, и мысли сами собой перескочили на возможные последствия отправки за океан фальшивых образцов сверхбактерий.
Неужто стоило городить весь этот огород исключительно из желания ввести в заблуждение иностранных исследователей? Неужели так сложно будет выявить подтасовку? Вопросы, сплошные вопросы.
Телефон задребезжал уже в четвёртом часу. К этому времени горничная успела прибраться и покинула номер, я поднял трубку, не опасаясь чужих ушей.
— Линь у аппарата!
Звонила Юлия Сергеевна, и звонила она, судя по треску помех в динамике, из города, но вот встретиться с дядей предложила в ресторане «Астории», что меня всецело устроило.
— В пять? Буду, — коротко сказал я, о предложении же прогуляться куда-нибудь вечером напоминать не стал. Ни к чему это. Найду, чем последний вечер в столице занять.
Остававшиеся до встречи два часа нужно было как-то убить, и я заказал в номер свежую прессу, но совершенно напрасно, поскольку центральной темой решительно всех выпусков были ещё не состоявшиеся на момент их выхода похороны великого князя.
Ну сколько можно-то? Вот же заладили об одном и том же, об одном и том же! Консервативные газетёнки и вовсе не постеснялись перепечатать заявление отрёкшегося от престола кузена погибшего с лишь самую малость завуалированными обвинениями в организации убийства представителей правящей коалиции и ультимативным требованием задержать виновных до предания тела земле.
Политический террор в республике царит, видите ли! Уроды…
В ресторан при гостинице я спустился ровно в пять вечера, минута в минуту. Назвался, и меня повели через зал, немалую часть публики в котором отмечали траурные розетки и чёрные ленточки. Общаться с господином Карпинским в такой среде нисколько не хотелось, но и не пришлось: тот дожидался меня в отдельном кабинете. И если это обстоятельство нисколько не удивило, то присутствие Юлии оказалось откровенным сюрпризом.
— Фёдор Ильич. Юлия Сергеевна…
Я раскланялся с представителями семейства Карпинских и даже удостоился рукопожатия.
— Пётр… Простите, запамятовал, как вас по батюшке…
— Просто Пётр. Какие мои года?
— Выпьете с нами чаю?
— С удовольствием.
Я сел за стол и постелил на колени салфетку. Официант наполнил фарфоровую чашку из не столь уж и объёмного чайничка, и Фёдор Ильич отпустил его небрежным движением руки.
— Угощайтесь, Пётр, — указал он на вазочки с печеньем.
— Благодарю.
Разговор начинать я не спешил, сделал осторожный глоток и откусил половинку печенья, яснее некуда демонстрируя, что жду проявления инициативы от собеседников.
— Вы уж простите великодушно, что я вот так сразу с места в карьер, — с показной сердечностью улыбнулся Фёдор Ильич, но глаза его остались холодными и строгими, — только у меня сегодняшний день расписан буквально по минутам. Мне бы хотелось обсудить с вами два момента…
— Со Львом я разговаривал, — заявил я в ответ, — но давить на него в столь личном вопросе не с руки, а на обстоятельную работу не было времени. Очень уж некстати отправили в командировку.
— Понимаю, понимаю, — покивал господин Карпинский. — Я рассчитываю на ваше содействие.
— Сделаю всё, что в моих силах. И даже сверх того.
Я позволил себе беспечную улыбку, в ответ никто не улыбнулся.
— Второй момент тоже в некотором роде касается человека из вашего окружения, — произнёс господин Карпинский. — Этот Василий…
Он повернулся к племяннице, и Юлия подсказала:
— Василий Спиридонович.
— Вот-вот. Он ведь служит в комиссариате?
Я миг раздумывал над ответом и в результате выбрал наиболее неопределённый вариант.
— Возможно.
Такой ответ Фёдора Ильича ничуть не смутил, конкретики он требовать не стал, отметил другое:
— Вы ведь именно с его помощью помогли выпутаться Юлии из весьма щекотливой ситуации прошлым летом?
Я с показной укоризной посмотрел на барышню, та и бровью не повела, спокойно выдержала мой взгляд.
— Не готов обсуждать случившееся, — отрезал я.
— Бросьте, Пётр…
Господин Карпинский явно намеревался получить некое стратегическое преимущество, но мне подобное развитие событий приемлемым отнюдь не представлялось.
— Не надо на меня давить, Фёдор Ильич, — попросил я. — Я и без этого открыт для сотрудничества. Переходите сразу к делу.
Собеседника такой ответ не порадовал, но виду он не подал, приложился к чашке, потом сказал:
— И в самом деле — не суть важно. Что же касается дела… Мне жизненно необходимо установить местонахождение трёх человек. Думаю, ваш… товарищ сможет нам с этим помочь.
Я даже не попытался скрыть удивления.
— Что мешает подать официальный запрос в компетентные органы? Для человека вашего положения это ничего не стоит!
Отвечать на неудобный вопрос Карпинскому определённо не хотелось, но я в разряд его починенных пока что ещё не входил, и ему пришлось снизойти до пояснений:
— По ряду причин мне бы не хотелось давать делу официальный ход, — заявил он, вроде как даже с укором посмотрел на племянницу и продолжил: — Что же касается неофициальных просьб, то столичное полицейское управление, а также отделы контрразведок армии, морского и воздушного флотов помочь оказались не в состоянии. И оперчасти пограничного и железнодорожных корпусов никакой полезной информацией тоже не располагают. Вся надежда на республиканский комиссариат, а у меня нет выхода на нужных людей. Просто нет.
Я задумчиво покивал и даже выдал многозначительное «угу».
Напрямую Карпинский этого не сказал, но он точно желал выяснить, не подверглись ли некие персоны тайному преследованию со стороны комиссариата. Пропали прибывшие в столицу на похороны великого князя монархисты или недосчитались кого-то из учащихся Общества изучения сверхэнергии, раз уж к делу каким-то образом причастен старик Горский?
— Так что скажете? — поторопил меня Фёдор Ильич. — Ваш товарищ сможет нам помочь?
— Не знаю, — прямо сказал я и поднял ладонь. — Только не надо ворошить прошлое. Как говорится, не будите лихо, пока спит тихо. Могу лишь пообещать, что передам вашу просьбу, не афишируя никаких имён, но результата не гарантирую. И едва ли такого рода услуга будет оказана на безвозмездной основе.
