Ознакомительная версия.
Малыш даже слегка заволновался, опасаясь, что сейчас захлебнётся. Но «умные» капли огибали лицо, проходя по скулам, вискам, облизывая бритую голову. На покрытой серой массой коже, Малыш ощущал лёгкое «ментоловое» покалывание.
Холодно не было, скорее наоборот, масса имела оптимальную для тела температуру. Впрочем, так и должно было быть с маскировочным нано-костюмом. Ведь костюм этот обязан поддерживать температуру своего носителя на естественном биологически определённом уровне. Вскоре масса остановила своё движение, лишь чуть шевелясь и принимая окончательную форму.
Серый жирный блеск потускнел, стремительно меняясь и приобретая цвет здоровой человеческой кожи. Проступили сосуды, вытянулись волоски, кое-где потемнели пятнышки родинок. Пальцы женщины, как бабочки, порхали по клавиатуре терминала, а глаза неотрывно и внимательно осматривали Никсона, примечая какие-то неудачные с её стороны черты. Наконец, удовлетворённо что-то буркнув, она оттолкнула от себя клавиатуру, выпрямляя спину.
– Отличная работа, – похвалил Ник. – Теперь можешь пойти к зеркалу и полюбоваться своей новой внешностью.
Малыш перешагнул бортик поддона, чувствуя на себе приличную добавку в весе. По ощущениям он прибавил никак не меньше килограмм тридцати. Видимая глазом часть живота теперь торчала огромным мешком, превратившись в безобразное жирное брюхо. Майкл поднял руки и с изумлением увидел многочисленные перетяжки складок, на заплывших жиром руках и толстые сосиски пальцев.
С ужасом он поднял глаза на зеркало и чуть не ахнул – на него смотрел, через щелочки заплывших глаз, болезненно ожиревший мужчина, с бледной кожей и рыжеватыми волосами, покрывающими все дебелое тело. Толстые ляжки не позволяли полностью свести ноги вместе, и даже мужское достоинство укрылось где-то под нависающими складками живота и безразмерными бёдрами. Даже его могучие плечи теперь визуально сузились, округлились и стали покатыми, словно у немолодой женщины.
– Охренеть! – искренне изумился Никсон, действительно до глубины души пораженный результатами маскировки.
– А ты сомневался в наших способностях? – радовался произведённым эффектом Ник.
– Знаешь, теперь я действительно благодарен, что из меня не сделали какую-нибудь старую тётку, – Никсон качнул бёдрами, и пузо заколыхалось, словно желе. – Теперь мне кажется, что для вас это было бы совсем не сложно.
Шеи у него и до маскировки было не так уж много, а теперь она и вовсе скрылась в жирных плечах и многочисленных подбородках. Даже под ушами начиналась складка, уходящая на затылок, а макушка гордо демонстрировала редкую прядь рыжих тонких и редких волос.
– Не стоит благодарности, – веселился Томпсон. – Ребята создали твой внешний вид максимально неприятным и отталкивающим, добиваясь того, чтобы избежать лишнего общения и сократить то общение, которого избежать никак нельзя. Одним словом, тебя люди будут сторониться. Особенно, когда твой «костюмчик» перейдёт в рабочий режим и начнёт усиленно потеть.
– Потеть? – ужаснулся Майкл.
– Просто жутко потеть, – заверил веселящийся от этого разговора Томпсон. – Ты будешь просто заливаться потом и вонять как свинья. Нам же необходима полная и правдоподобная картина. Было бы весьма странно, если бы человек такого сложения чувствовал и вел себя как хороший спортсмен. Таможенники и пограничники люди не просто очень внимательные, но ещё и хорошие физиономисты. Так что, до завершения нашей эвакуации, тебе придётся терпеть все побочные эффекты, вызванные новым образом. Жаль, что у нас нет пары дней на вживание. Мы постараемся вывести тебя за пределы сегодня же.
Молчаливая пара, всё так же невозмутимо и молча, собрала все свои пожитки и, даже не попрощавшись, покинула квартиру. Едва они ушли, пискнул зуммер коммуникатора Томпсона. Пару минут он слушал говорившего на другом конце, отвечая лишь однословными – «Да», «Нет», «Понял», «Хорошо»…
– Всё произойдёт даже быстрее, чем я предполагал, – объяснил Ник, когда разговор закончился и коммуникатор скрылся во внутреннем кармане. – Мне только что сообщили, что всё готово и нам надо спешить. Это даже к лучшему. Как у нас говорят – сделал дело, гуляй смело. Присядь, я подберу тебе одежду.
Никсон послушно плюхнулся в кресло, ощущая содрогание «жира» по всему телу. Пожалуй, лишнего веса прибыло больше чем на тридцать килограммов. Тут все пятьдесят с гаком наберётся. Он почувствовал, что по лбу, не покрытому «жировыми отложениями» покатилась капелька пота – костюм уже начал действовать. Томпсон вернулся, неся ворох одежды, и Малыш с кряхтеньем поднялся.
– Не ахти что, но вполне носимо, – прокомментировал свои находки Ник. – В нашей ситуации – не до жиру, быть бы живу. Хотя в твоём случае эта поговорка не совсем права – жира нам достаёт.
Он помог Никсону одеться, выбрав просторные штаны и рубаху, лёгкую ветровку, с крепкими толстокожими ботинками на толстой же подметке. Одежда не смягчила жуткого вида Майкла, но сделала его похожим на гигантскую юлу. Малыш ощутил себя курсантом, на которого навьючили огромное количество разной сбруи. Сейчас двери распахнутся и сержант-инструктор, сунув в руки курсанта плазменную винтовку, погонит его на марш-бросок. И, пожалуй, с сожалением, он понимал, что те золотые времена, когда будущее казалось для вырвавшегося из нищего квартала Вандера парня многообещающим и романтичным, не вернутся. Чудес на свете не бывает. А жаль…
– Присядем на дорожку, – предложил Томпсон, усаживаясь на подлокотник кресла.
Никсон, не возражая, опустился на диван. Ему нужно было привыкнуть к новому весу, а ещё больше к новому объёму тела. Посидев несколько секунд, они поднялись и покинули гостеприимную квартиру. Возле посадочного пандуса уже ждал вчерашний автограв, с безмолвным водителем.
– У тебя такие помощники, что я подумываю – не удалили ли им языки операционным путём, – отметил Никсон, скорее в виде похвалы молчаливым и исполнительным сотрудникам.
– Это всего лишь самодисциплина коллег, которые понимают, что молчание – золото, – улыбнулся Ник. – А иначе придётся и языки отрезать. Мы ведь не общественными работами и не благотворительностью занимаемся.
Некоторое время ехали молча. Никсон опять созерцал удивительный пейзаж сохранившегося старого города. Потом автограв выскочил за городскую черту и помчался вдоль направляющей линии какой-то трассы. Движение стало столь равномерным и плавным, что невольно навевало дрёму. Томпсон хмурился, размышляя о чём-то своем, по всей видимости, не слишком приятном. Майкл временами бросал на него короткий взгляд, но отрывать от дум не решался.
Ознакомительная версия.
