— А теперь — Вендель, один из братьев Габизов, их люди… Хотя какие они люди? Бандиты. В чем-то я с газетчиками согласен. — Дарвелл ткнул пальцем в кипу газет. — Правосудие может быть разным. Хотя, если посмотреть с другой стороны, дело разве в правосудии? Стечение обстоятельств, когда тебе приходилось отстаивать свою жизнь. А заодно и деньги. Сколько там их было? Миллион, два, три? В любом случае, серьезная сумма!
Я по-прежнему молчал.
— Но, как бы то ни было, городскому криминалитету нанесен серьезный удар, причем невинные люди не пострадали. И все-таки существует закон. Сложная для меня ситуация, не находишь? Так зачем ты пришел, Кристиан? Надеюсь, не для того, чтобы сдаться в руки правосудия? Твоя мама не переживет, узнай она все подробности.
Интересно было бы узнать, к чему он клонит, но затягивать разговор не имело смысла. И потому, поднявшись из кресла и подойдя к столу, я вывел пальцем на лакированной столешнице букву «К». Этого было достаточно, чтобы Дарвелл понял все.
Рик Аарон нашел меня сам. Тот самый Рик, с которым мы так любили играть в нашем саду. Потом не стало ни моего папы, ни нашего дома, ни сада. Год назад я подыскал отцу Рика место садовника в доме господина Дарвелла, а сам Рик работал гарсоном в той самой кофейне, где так любили бывать Брижит, Лилит и Кассия.
Я выходил из авто на какой-то центральной улице Либерилля, когда Рик ко мне и подошел.
— Привет, Крис! — окликнул он меня издалека, явно не решаясь приблизиться.
А все — проклятые слухи, которые в последнее время начали меня преследовать. Слава богу, они не были связаны ни со Стражем, ни со смертью Венделя и остальных, но почему-то все упорно считали, что я стал одним из тех, кто способен закрыть рот пулей любому, кто перейдет мне дорогу или даже просто не понравится лично. Впервые я заметил это, когда некоторые из моих давних знакомых начали общаться со мной с явной опаской.
Поначалу меня такой ход событий забавлял, затем начал напрягать, ну а после я утешился мыслью, что за все в этой жизни нужно платить.
— Здравствуй, Рик! — Я сам пошел ему навстречу, протягивая руку издалека.
И не смог сдержать улыбку, припомнив, как досталось однажды нам от его папы, когда мы с Риком решили устроить себе тайное логово не где-нибудь, а в зарослях какого-то редкого куста, который долго не хотел приживаться в нашем саду. Еще бы: вообще-то его родина где-то далеко в тропиках, а у нас, в Либерилле, даже снег зимой иногда выпадает. Кстати, Рику тогда повезло больше, потому что мне влетело еще и от моего папы.
— Как дела? — Настроение в тот день было прекрасным, и еще я искренне был рад встрече с ним. — Пошли куда-нибудь, перекусим, а заодно и поговорим. Как мама, отец?
— Он умер, Крис.
— Вот даже как?
Признаться, такого я не ожидал. Отцу Рика было не больше пятидесяти, и когда я его видел, пусть и мельком, месяц назад, он не производил впечатления человека, которого грызет изнутри какая-нибудь неизлечимая болезнь.
— Соболезную! Твой отец был замечательным человеком. Могу я тебе чем-нибудь помочь? Может быть, нужны деньги?
— Спасибо, — отказался тот. — Мне просто нужно с тобой поговорить.
Рик все время тревожно оглядывался, как будто чего-то опасался. И я надеялся — не того, что его увидят в моей компании.
— В авто поговорим. Там нас никто не услышит.
Благодаря авто мне удалось узнать о наличии в городе множества мест, о существовании которых раньше я даже не подозревал. Все эти проезды, проулки, переулки, арки в домах, которые могли понадобиться на тот случай, если бы вдруг пришлось уходить от полицейской или бандитской погони. И другие, где можно спокойно поговорить, не опасаясь, что кто-нибудь подкрадется незаметно. Именно в одном из таких мест мы и остановились.
— Говори, Рик. Предупреждаю сразу: возможно, мне не удастся ничем тебе помочь, но то, что от тебя услышу, умрет вместе со мной.
Я удивился, заметив, как тот вздрогнул, когда я произнес слово «умрет».
Его рассказ был недолгим. Как и обычно, отец после работы в саду Дарвелла пришел вечером домой. Посреди ночи ему вдруг стало плохо, и он не дожил даже до прихода лекаря.
И вот тогда Рик вспомнил о тех подозрениях, которыми незадолго до своей смерти поделился с ним отец.
Казалось бы, ничего особенного: подумаешь, прокушенная ладонь или свежая ссадина на шее, которые садовник Гленва Дарвелла начал замечать у своего хозяина. Сам Дарвелл, обратив внимание на его интерес, однажды объяснил это тем, что, работая в полиции, ему ежедневно приходится контактировать с убийцами, насильниками и прочим отребьем, а значит, ничего удивительного в этом нет. Потом Аарон-старший поговорил с садовником из дома по соседству, где проживал какой-то министр, со смехом заявившим, что господин Дарвелл явно завел себе какую-то тайную пассию, личность которой тщательно скрывает, поскольку навещает ее по ночам, а возвращается еще до рассвета. Причем старается все сделать так, чтобы его никто не видел. А когда Аарон начал защищать хозяина: мол, тот закоренелый холостяк и женщины его интересуют не больше, чем погода — булыжную мостовую, соседский садовник сказал, что привык верить собственным глазам. И с усмешкой добавил: мол, если не пассия, значит, разбойничает по ночам.
Случайно ли, нет, но отцу Рика пришла в голову мысль, что все эти мелкие ранки хозяина удивительно совпадают с датами, когда Ночной Безумец находит себе новую жертву. Он не поленился сходить в городскую библиотеку и поднять подшивки газет, чтобы окончательно в этом убедиться. Сыну отец обо всем рассказал с юмором, и они вместе посмеялись. Еще бы, ведь его хозяин — не кто-нибудь, а сам господин начальник полиции, тот, чьей прямой обязанностью является избавление Либерилля от маньяка. Но после того как отец внезапно умер, перед Риком все предстало несколько в ином свете.
— Я много думал, Крис, прежде чем подойди к тебе, — признался Рик. — Думал, но так и не смог ничего придумать. Суди сам: мне что, следовало пойти в полицию и рассказать там то, в чем совсем не уверен? Но ведь так не бывает, чтобы абсолютно здоровый человек — и вдруг за какую-то пару часов!..
Поначалу, выслушивая Рика, я едва не расхохотался — абсурд чистейшей воды! Уж кому как не мне знать дядюшку Дарвелла! Ну а затем меня как будто ударило током: тот знак, который оставляет на своих жертвах Ночной Безумец… Может ли он быть простым совпадением? И все же сомнения оставались. Но не теперь, после реакции Дарвелла, который мало того что вздрогнул, так еще и пробормотал: «Все-таки он успел!» Я далеко не «гомист», как выразился Дуглас, но тут даже кретину все стало бы ясно.
