внизу.
Я изучал пломбы на инспекционном лючке бака, когда мой родственничек ввалился, чуть не лопаясь от любопытства, сменившегося блаженством, как только до него дошла суть моего запроса.
— Да это ж распрекрасная идея, кузен Джим! Признаюсь, мне чегой-то невдомек, какого рожна…
— Первым делом работа, объяснения после. Вам понадобятся ведра и тачки, лопаты и вилы…
— Этого-то добра у нас навалом! — Он понесся прочь, и голос его доносился все тише. — Когда мужики прослышат про это, они будут счастливше, чем свиньи по уши в помоях!
Представить, чего ждать от мужиков дальше, было проще простого, а я не хотел иметь к этому ни малейшего касательства.
— Оставляю вас рулить ситуацией, бравый инженер Штрамм. А пока все не будет… завершено, я постараюсь избегать коридоров отсюда до свинарной палубы. Если будут еще проблемы, пожалуйста, обращайтесь ко мне на мостик.
И я постыдно бежал. В отдалении уже гремели ведра, тачки и смачные кондовые вульгаризмы. Присоединившись к Массуду, я принял любезно предложенную им чашку чая. Когда же поведал ему о вероломной выходке Рифути, безмятежная улыбка на лице капитана угасла. Он угрюмо сдвинул брови.
— Я радирую подробности планетарной полиции. Может, они смогут схватить его, прежде чем он покинет планету.
— Держи карман шире, — проворчал я. — Рифути наверняка давным-давно скрылся.
Тут на компьютере звякнул колокольчик, и капитан отставил чашку. Пробормотал что-то под нос, ввел еще несколько чисел и довольно кивнул при звуке сочного зуммера.
— Хорошо. Курсовые поправки введены и корректны. — Он нажал большую красную кнопку. — Готово. Начинаем наше первое припухание.
Не расслышав, я поковырял пальцем в ухе.
— Наверно, пробка. Я — ха-ха! — ослышался. Мне показалось, что вы сказали «припухание»!
— Так и есть. Звездолет не так уж нов…
При этих словах лицо его омрачилось, как у инженера Штрамма, когда тот говорил о корабле. В голосе его прозвучали глубинные обертона, будто эхо бездонной депрессии.
— Вы видели, какая у нас архаика вместо посадочных двигателей? Ну а маршевый двигатель немногим лучше.
— Он разве не тахионный?
— Куда там! У нас древний, давно вышедший из употребления, устаревший ветхозаветный двигатель, так называемый припухательный.
Я невольно потянулся пальцем к уху, но удержался.
— А вы не против, вроде как… ну, знаете, объяснить чуть подробнее?
— Разумеется. — Он извлек из выдвижного ящика консоли очки в металлической оправе, надел их и сложил пальцы перед собой домиком. И чего это мне чудится, будто в одной из своих многочисленных инкарнаций он был профессором? — Насколько хорошо вы знакомы с ядерной физикой?
— Употребляйте односложные — или более короткие! — слова, и я буду поспевать за вашими рассуждениями.
Угрюмо кивнув, он вздохнул. Я прямо прочел его мысли: дескать, очередной микроцефал.
— Вы слыхали об энергии связи молекул?
— Определенно! В прошлом я весьма успешно пользовался молекулосвязными устройствами. — Я не потрудился уточнить, что на прибыльной ниве преступления.
— Тогда молекулярная теория для вас не пустой звук. В этой реакции энергия связи молекул ослабляется, так что другие молекулы могут проскользнуть в существующую структуру. Припухательный двигатель работает аналогичным образом, только куда в больших масштабах — фактически говоря, в два миллиона раз в квадрате — с высвобождением соответствующих сил. Он позволяет молекулам корабля рассеиваться в экспоненциальной зависимости, пока они не окажутся в световых годах друг от друга в самом буквальном смысле.
Пожалуй, я бы тоже не отказался от травки, которую он курит!
— Вы шутите?
— К сожалению, нет. Припухание действует вдоль центральной оси АВ. Без сколько-нибудь заметного смещения точки А и с непрерывным ускорением точки В…
Голова моя пошла кругом.
— Умоляю, попроще!
Капитан снял очки:
— Корабль становится больше и длинней в одном направлении.
— Понятно!
— Так что, когда один конец корабля находится у точки назначения, он начинает снова укорачиваться — в том же направлении. Это напоминает растягивание резинки. Сначала вы тянете ее правой рукой, а затем подводите к ней левую. Растянутая резинка возвращается к нормальным размерам, но уже в новом месте. Точно так же сокращается и вытянутый корабль. Это происходит до тех пор, пока корабль снова не станет маленьким — вот только теперь он находится в новой точке космического пространства.
Профессор снова надел очки, хмуря брови из-за глупости неуча.
— Вот потому-то двигатель и назвали припухательным. Кроме того, он расходует уйму энергии и очень неточен. После его прибытия к звезде назначения делаются астрономические наблюдения, рассчитывается новый курс и выполняется очередное припухание. Обычно требуется несколько заходов.
— Что ж, спасибо…
Слишком поздно! Он уже припухал на крейсерской скорости:
— Тут задействованы гравитоны. Гравитон — элементарная частица, носитель гравитационной силы и молекулярного притяжения в рамках квантовой теории поля. Гравитон лишен массы покоя, потому что сила гравитации должна простираться до бесконечности, и должен иметь спин, равный двум, потому что гравитация — тензорное поле второго порядка.
Зато в голове у меня к тому времени не было никакого порядка, и я отчаянно нуждался в палочке-выручалочке.
— И как же все это работает? — безнадежно осведомился я — пожалуй, просто пытаясь сменить тему беседы.
— По-моему, я объяснил это достаточно внятно. Гравитоны ориентированы в тензорном поле, как вы видите здесь. — Он указал на светящийся экран, отвел взгляд, но тут же вновь сфокусировал внимание на нем. Челюсть у него отвисла. Протянув руку к экрану, капитан чуть ли не постучал по нему. Потом угрюмо сорвал очки с носа и щелкнул выключателем, резко бросив: — Инженер Штрамм, на мостик! Код красный.
Я впервые увидел, как наш высокоэффективный капитан теряет хладнокровие. Он злобно заклацал клавишами, быстренько прогнал на компьютере программу, ворча что-то под нос, а затем, вполголоса чертыхнувшись, очистил экран. Но едва примчался Штрамм, капитан развил еще более лихорадочную деятельность. Они колотили по панели управления, прогоняя уравнение за уравнением. И даже стучали по циферблатам измерительных приборов.
— Ребята, что-то не так? — поинтересовался я.
Должен сказать, капитан Сингх выказал изрядное самообладание, не укокошив меня на месте.
— Гравитоны… — угрюмо буркнул Штрамм. Оба глухо заворчали и в унисон недовольно вздохнули.
— Нельзя ли попросить капельку развернуть мысль?
— Эта коварная свинья Рифути… — прорычал капитан. Но тут же взял нервы в кулак и снова возобладал над ситуацией. — Очередная диверсия. Хитроумный жучила устроил двойные диверсии в надежде, что пока мы будем разбираться с одной, то не заметим его второго черного дела. — Капитан постучал по шкале прибора. — Он слил более восьмидесяти процентов наших гравитонов.
— А их разве не заметили?
— Где там! Они ведь невидимы, бесконечно малы и существуют лишь в квантовом смысле. Может, земля стала тяжелей на пару микросекунд,
