не вступался – а зачем?
Антон был заурядным геймером, не имеющим особых пристрастий или приоритетов в играх. Если понравилась графика и сюжет – поиграет, если же нет – подключится к другой игре, да и все. Вот так он и попал около года назад в игру «Гейнор – дорога одиночки». Название, конечно, было расхожее, что уж тут, но тем не менее Антон решил зайти, посмотреть, что там за путь одиночки такой – время есть, делать нечего, почему бы и нет?
Оказалось, что это ММОРПГ – многопользовательская ролевая игра, действие которой происходит в мире, живущем по законам меча и магии и носящем название «Гейнор». Игроку предлагалось пройти прямыми дорогами и тайными тропами этого мира, испытать массу приключений и совершить груду подвигов. За это он мог попасть в пантеон Славы Гейнора, его именем неписи будут называть детей, а первые красавицы подарят ему свою любовь. В общем, один из тысяч РПГ-миров, которым имя легион.
Антон было скривил лицо, раздумывая – нужен ему этот мир или нет, стоит ли тратить время на еще одну игру, сделанную по принципу «пойди и убей их всех, но перед этим принеси мне десять шкур волка»? Корейские производители шлепали подобные миры сотнями еще со времен мониторных игр.
Но любопытство победило, поскольку производителями игры были все-таки отечественные разработчики. «Гляну, а если что – выйду», – решил Антон и зашел в игру. На секундочку всего.
С тех пор минуло полтора года. Полтора года боев, походов, выполнения квестов, зарабатывания такой нужной, но так тяжело дающейся репутации, жизненно необходимой для получения новых квестов. Антон узнал, что такое холод заснеженных перевалов и жар полуденной пустыни, он бороздил Мировой океан на пиратских кораблях и спускался в темные подземелья, где бродила Тьма, скрипя костями и звеня болтающимися на бесплотных телах доспехами, он убивал разбойников, чтобы восстановить справедливость, и бывало, сам выходил на большую дорогу. Он стал своим в этом мире.
И мир уже знал бесстрашного Антихона, воина-одиночку, одну из легенд Гейнора. Все знали, что он держит слово, данное им, что к нему можно поворачиваться спиной и он никогда не вступает в игровые союзы, кланы и содружества. Антихон всегда играл один, и это был его осознанный выбор. На то имелось несколько причин – не надо было ни с кем делиться добычей, не надо было ни о ком заботиться и не надо было ни за кого заступаться. Удобная, комфортная игра, не заставляющая ломать голову над чужими проблемами, чего Антон жутко не любил. Причем тем, кто играет индивидуально, не прибегая к союзам с другими игроками, перепадали особые, скрытые квесты, недоступные для любителей коллективной игры.
Один из таких квестов Антон сейчас и проходил. Накануне он был удостоен аудиенции у короля Флалирии – небольшого государства на западе Версийского материка. Король крайне страдал от повышенного внимания своих пращуров, увы, уже давно покойных, но не желающих полностью оставить этот тварный мир. Как только наступала ночь, королевский замок становился прибежищем призраков, причем не каких-то безобидных летающих белых дам, а довольно отвратных и смрадных летающих тварей с оскаленными черепами разной степени разложения, в которых все равно угадывались фамильные черты славного рода Флариев, то и дело норовящих кого-нибудь да придушить. Причем пару раз им это удалось сделать, и наконец, последней каплей, переполнившей чашу терпения короля, крайне не желавшего выносить сей мусор из своего королевского дома, стал испуг его маленькой дочери, принцессы Виолы. Девчушка, проснувшись, увидел над собой парящего покойного дедушку, отправившегося в лучший мир с год назад, в довольно неприглядном виде и тянущего к ней костлявые пальцы. Бедняжка издала жуткий вопль, разбудивший полдворца, и с тех пор больше и не говорила вовсе, только тряслась и плакала.
Король Дионий решил, что пора положить этому конец, но по по-прежнему не хотел афишировать то, что все безобразия творят его венценосные предки. И по этой причине обратился к прославленному в землях Запада наемнику Антихону, свирепому в бою и неразговорчивому по жизни.
Антихон тихим шагом шел по коридору, ведущему в самые глубины подземелий-усыпальниц, находящихся под королевским замком. Он даже не вынул оружие, поскольку его богатый личный опыт говорил лишь об одном: корень всех проблем, того, кто не дает спать мертвым, надо искать в самом сердце подземелья. И не слишком принципиально, кто там окажется: мастер – лич, притащившийся сюда с потревоженного кладбища, мрачный гаррид, вызванный из небытия неосторожным некромантом, или просто Морра, которая зачастую заводится от сырости. Это неважно, поскольку, кто бы ни стал его противником, он будет убит, как это случалось ранее уже очень много раз.
Коридор сузился, стало быть, скоро перед ним откроется основной зал подземелья. Антихон достал две сабли, каждая из них была сама по себе большой ценностью. Левая добыта в безумно опасном путешествии в Ринейские горы, где ему пришлось драться с мастером-вампиром Коллином, существом кровожадным и несговорчивым. От него-то эта сабля и осталась. Правая же перепала Антихону от древнего гуля, упокоенного в результате выполнения квеста в Ашране – стране черных людей. Эпической силы тварь сопротивлялась до последнего, пока наконец удар колом в глотку не пресек ее нежизнь.
Основная ценность сабель была в их великолепных характеристиках. Помимо ощутимой прибавки к силе и выносливости, столь необходимых воинам, они давали еще и серьезный прирост к вероятности нанесения критического удара и точности. Ну а самым главным достоинством являлись уникальные статы на возможность переводить наносимый противнику урон в свою жизненную силу и 50 % вероятности нанести противнику повреждение огнем.
Зал был велик и освещался факелами, горящими на стенах. Со здравой точки зрения это, конечно, чушь – кому и зачем могло понадобиться подновлять здесь факелы, но в играх такими вещами никто особенно не заморачивается – горят и горят. Может, это вечные факелы, запитанные магической силой.
Их света хватило для того, чтобы игрок разглядел на стенах потускневшие от времени картины, на которых люди в доспехах убивают тварей с человеческими телами и змеиными хвостами вместо ног.
Антихону до этой живописи дела особого не было, поскольку он уже заприметил местного обитателя, неторопливо вылезающего из гроба, стоящего на постаменте в центре зала. Им оказался огромного роста скелет, одетый в потрепанную мантию с истлевшей оторочкой, мятую корону и державший в руке короткий посох с мерцающим навершием.
– Стало быть, все же лич, – заметил вслух Антихон и, выставив правый клинок перед собой, левый чуть завел за спину, опустив лезвие вниз.
Лич проскрипел что-то вроде:
