и мы договорились, — сделав голос жалостливым, попыталась поторговаться Лина. — Пожалуйста, мне очень нужны деньги.
Женщина, видимо, планировала отлично навариться, всё это стоило в два, а то и в три раза дороже. Поэтому смерила Лину оценивающим взглядом, и тут слегка улыбнулась, одними уголками губ, проявив первую вполне человеческую эмоцию.
— Беженка? — спросила она.
Лина понятия не имела, от кого бежала, но решила кивнуть, хотела слезу пустить, но актрисой она была неважной, и плакать на заказ с жалостливым лицом не умела. Вот умение глотку вскрыть, приобрела, а способность реветь от безнадёги, потеряла.
Женщина кивнула и сунула в лоток четыре банкноты по полтиннику и столько же десяток.
— Удачи тебе, девочка, — неожиданно тепло, произнесла женщина. — На первое время тебе хватит. Я двадцать лет назад тоже бежала из земель Западного альянса, и мне помогли, может быть, тебе моя маленькая уступка тоже поможет. Прощай.
— Спасибо, — поблагодарила Лина вполне искреннее и, схватив деньги, покинула скупку.
Через сорок минут она с Химом уже сидела в автобусе, который вёз её обратно на окраину. На улице темнело, день шёл к вечеру, жара потихоньку спадала. Воздушной тревоги не было, просто метрах в пятидесяти перед автобусом, прямо посреди пустой дороги, рвануло что-то мощное. Лина, которая как раз смотрела вперёд, среагировала мгновенно, рухнула с сидения прямо в проход, а через мгновение в автобусе лопнули стекла, засвистели осколки, ударная волна смела транспорт с дороги, опрокинув его на бок. Запахло разлитым горючим. Кто-то впереди закричал. В салоне кроме Занозы было ещё семь человек, ну и водитель.
Лина попытался выбраться из перекорёженных сидений, но только застонала, правое бедро прострелила жуткая огненная боль. Девушка приподнялась на локте и увидела кусок железа размером с ладонь, торчащий из её ноги.
— Ты как? — мысленно поинтересовался Хим, выбираясь из соседнего завала, ран у него видно не было, что уже неплохо.
— Хреново, — прошипела Лина, хватаясь за железяку и рывком вырывая её из ноги. — Зацепило меня, но не сильно, сейчас подлечусь.
Левая ладонь Лины легла на рану и окуталась золотистым светом, и тут же прекратила вырываться толчками кровь, а потом края и рассеченные мышцы стали стягиваться. Не прошло и пары минут, как вместо приличной дыры в ноге остался толстый шрам, который можно будет убрать чуть позже. Теперь Лина смогла встать на ноги и осмотреться. Когда автобус положило на бок, её швырнуло на асфальт, покрытый выбитыми стеклами. Первое что она увидела, это труп мужчины, что лежал в двух шагах. Ему не повезло, какая-то труба, вероятно кусок поручня, вошла в живот, правая рука оторвана, с губ стекала алая струйка крови. Впереди салона кто-то стоял на карачках, затем полез в приоткрытый аварийный люк на крыше. Там, где раньше был пол, полыхнуло пламя. Автобус загорелся. Лина механически подхватила рюкзак, в который запихала все покупки, и закинула его себе на плечо. В трёх шагах был открытый люк, через который можно выбраться наружу. Становилось жарко. Но тут её внимание привлекла женщина, которая потерянно стояла над маленьким детским тельцем. Лина ещё до аварии наблюдала за чудесной девчушкой лет восьми в голубом платьице и сандаликах, которая невероятными по яркости голубыми глазами наблюдала за Химом. И вот теперь она лежала на осколках вся в крови.
— Уходим, — мысленно закричал Хим и, привлекая внимание, толкнул её боком, — сгорим иначе.
— Лиана, не умирай, солнышко, — неожиданно заголосила женщина, рухнувшая на колени рядом с дочерью.
И тут Занозу прострелило.
— Бери рюкзак, — кидая Химу сумку, приказала девушка, — и уходи в невидимость, встретимся вон там, в подворотне, через пару минут живо. Если нет, то возвращайся к Егору, скажи, что да как, но я не могу по-другому, он поймёт.
И девушка бросилась к женщине. Под подошвами кроссовок хрустело битое стекло, под днищем автобуса уже ревело пламя, кое-где занялась обшивка сидений, воняло горелым пластиком.
— Отойдите, я врач, — скомандовала Заноза, падая на колени.
Она не знала, послушался ли её Хим, сейчас её интересовала только умирающая девочка. Маленькое тельце было пробито поражающими элементами в трёх местах, и если сквозное ранение мягких тканей бедра ничем кроме пары шрамов не грозили, то вот рана в правой стороне груди и пробитый живот были, если не смертельными, то очень опасными. Лина положила правую руку на живот девочки, а левую на грудь. Мысленно выкрикнув формулу заклятия, она напитала её силой, и тотчас из её ладоней полился яркий золотой свет, тёплый, ласковый, успокаивающий. Лина ощутила, как тает увеличившийся резерв, его хватило меньше, чем на минуту, потом подключился накопитель под майкой, он слабенько засветился, но подсветка была вполне заметной. Мать девочки, стоящая на коленях почти напротив Беловой, таращилась на странную девушку во все глаза.
Лина приподняла правую руку, рваной раны на животе больше не было, даже шрама не осталось, то же самое произошло с правой половиной груди. Девушка перевернула малышку на бок, глянув на спину, залитое кровью платье и два тонких белёсых шрамика, на которых ей не хватило сил.
— Лин, уходи, сгоришь, — ворвался ей в голову голос Хима.
Она обернулась, в автобусе, кроме них троих, никого не было, труп мужчины не в счет. Задний люк, через который она хотела выйти, был отрезан огнём, полыхало смачно. Лина почувствовала, как тлеет куртка, а искры прожигают джинсовку на спине.
— Мамочка, ножка болит, вдруг пришла в себя девочка.
И женщина, подхватив её на руки, заревела.
— Для слез не время, — вскакивая на ноги, закричала Лина, но поняла, что зря, там, в середине был завал из тлеющих сидений, что происходит, видно, а вот пробиться никак.
Лина запустила руку за спину под куртку и извлекла меч, скрываться не имело смысла. Она-то выберется через разбитые стёкла сверху, прыжок, и она снаружи, но женщина с ребенком нет. Жесть, из которой делали крышу автобуса, ничего не могла против зачарованного клинка. Четыре удара, и полутораметровый проход готов. Женщина ломанулась вперёд, прижимая к себе дочь. Лина прыгнула следом. Она увидела машины с мигалками, несущиеся к автобусу, им оставалось ещё пару сотен метров. На всю улицу ревели серены специальных служб, им вторила воздушная тревога, поднимая на уши весь город.
— Давай к подворотне, — скомандовал Хим, — уходим, иначе попадешь к местным стражам в лапы.
Лина ускорилась, размывшись в воздухе, сходу взяла живую изгородь из
