Я и не знал, что местные - тоже баски. Ребята называют их эускара - баскское самоназвание, как теперь понял. Пока не увидел береты и не стал приставать с вопросами так и пребывал в дремучей темноте.
Много вишневого цвета в одежде, много во всем - как национальный признак. Нравятся. По-моему, Пепе - точно баск, он тут как свой. Совсем свой.
Вечером, когда спустились в трактир, Пепе долго и многозначительно переглядывался с соседями, вставал, подсаживался за столы. Три раза. Дважды вспыхивала оживленная беседа, смеялись. За третьим - сидели, как лом проглотив, чинно роняя слова. Друзей его так и не вычислил. Знакомых - море, но особой Пепиной дружбы с кем-то из собеседников не ощутил. Может, излишне пялился, люди не любят, чтобы напоказ.
Хорошо хоть - по носу никто не щелкнул. Живи, пацан!
Сидит народ, выпивает, закусывает, расслабляется после трудового дня. Мы тоже не отстаем: винцо, какая-то местная колбаса. Так себе... К нам не лезут, мы не лезем. Почти все разошлись. осталась компания за дальним столиком. Пепе толкнул меня локтем в бок, кивнул на них и пошел, не дожидаясь. Типа - приглашают. Меня одного, наши бровью не повели, словно так и надо.
Убей бог, он с ними даже не переглянулся.
Ну, хорошо.
- Синьоры, граф де Теба.
- Хосеб Арисменди.
За сорок. По возрасту - не самый старый за столом. Крепкий рыбак, лицо иссечено морщинами, особенно у глаз - белые на загаре. Жмурится. Начальник.
- Хавьер Эчеберрия.
Очень умные глаза. Трудно смотреть, не охота ввязываться в дуэль взглядов. Всего меня просветил, взвесил. Ой, боюсь, приклеенный ценник мне не понравится. Не дорого.
- Ибаи Ларринаги.
Хороший парень. Честный. Молодой, чуть за двадцать.
- Андер Итурраспе.
Дед. Почему представился последним? Не понятно.
- Граф де Теба, мы переправим вас морем в Сан-Себастьян. Мое судно находится в Сен-Жан-Де-Люз, жду вас в своем доме завтра вечером, послезавтра утром выйдем в море. Ваш друг покажет. Через три дня после вашего отплытия Ибаи и Андер пригонят лошадей и карету. Согласны?
Без меня меня женили. Как-то и не знаю... В принципе, неплохо. Если им можно верить...
- Чем я буду обязан за эту услугу?
- Ничем. Мы сделаем это для него. - Арисменди кивнул на Пепе.
То есть - безвозмездно, как говорила Сова. Соглашусь, но если Пепе не сможет дать убедительных гарантий надежности своих друзей, попрем на границу по первому варианту. В конце концов, возникнут проблемы - какой-никакой, а запасной путь есть. Морем.
Хм? Гарантии надежности? Ему что - мамой клясться?
- Я могу посоветоваться вон с тем моим спутником?
- Зачем?
- Умный. Очень.
- Да? И сколько либр он может поднять?
Не понял юмора. Чего поднять?
- Хорошо. Благодарю вас.
- До встречи.
Баски встали, каждый слегка склонил голову, прощаясь. Я постарался скопировать один в один. Пепе, гад, хоть бы предупредил, подсказал, как себя вести! Обижу еще чем-нибудь, не дай бог. Не пятится же мне задом?! Повернулся и пошел за стол к своим.
- Согласился. Морем. Извини, Гонсало, хотел посоветоваться, но они были против. Я даже не понял...
- Если человек из Бильбао, он сам об этом скажет, а если нет - то и нечего с таким разговаривать.
Опять не понял. Где этот Бильбао? При чем здесь...
- Эускара очень независимый народ. Гордый. Не видят смысла разговаривать со всякими прочими. Бильбао их главный город в Испании, родившиеся там считают себя лучшими.
Опять Хуан сунулся с пояснениями, а тут Пепе подошел. Сейчас будет ему...
Мне у Хуана такой анекдот понравился.
Сидят мадридцы, всех проходящих, проезжающих мимо - матерят.
Те злятся, сгибаются, стараются побыстрее прошмыгнуть.
Наконец один из проезжавших не выдержал, остановился, и давай их в ответ крыть по матери! И так, и сяк!
О, наш человек! - обрадовались мадридцы.- Молодец! Мадридец! Давай! Давай! Еще!
Гонсало смеялся со всеми. Хороший мужик. Да все они отличные парни.
Река Нив на месте, мосты через нее на месте, и побыстрей, побыстрей, очень в Испанию хочется.
Ребята с некоторым испугом косились, пока наша банда проезжала мимо Катедраль Сент-Мари де Байонн, но я только перекрестился на два острых симметричных шпиля, которые, мне кажется, и так видны отовсюду. Задержавшие дыхание компаньоны благочестиво последовали моему примеру. Выдохнули и начали удаляться.
Вот так. Я такой!
Закат подкрасил оранжевым облака, набежавшие с моря. Низкие горы с пологими вершинами справа спускаются в океан, налево - чередой скрываются за горизонтом. Как не напрягай взгляд, пока не видно: покрыты синеющие впереди склоны кудрявыми шапками лесов или солнце раскаляет безжизненные голые камни. Ни зеленого, ни коричневого, стального оттенков. Легкая глубизна в тоне. Словно затянуто дымкой тумана, словно через мутноватое стекло раскаленного за день воздуха. Синие горы на фоне глубокого голубого неба, переходящего цветом в сталь над волнами океана.
- Морем пахнет...
- Что, ваше сиятельство?
- Морем пахнет. Далеко еще?
Запах моря яркий, сильный, уже с полчаса будоражит ноздри, но карета, по-прежнему, катится по обычной сельской грунтовой дороге меж лугов, покрытых кое-где невысокими зарослями кустов, c редкими, низко стелющими над землей густые зеленые ветви, деревьями, такими, что издалека, сросшиеся в куст, они и смотрятся как куст - живописный, сочно-зеленый, с десятком коренастых стволов, по-хозяйски цепко схватившихся за землю. Морские ветра, только держись.
- Море-то? Так вот же оно, перед вами.
- Где, не вижу?
- Как не видите? Вы же на него смотрите.
- Да где же? Никакого моря...
И только тогда я заметил повисший в воздухе на горизонте корабль. Маленький, совсем крошечный на таком расстоянии. Под всеми парусами он плыл, удаляясь от берега, серьезный, старательный как майский жук. Почему-то в голову пришло именно это сравнение. Кораблик, плывущий по небу... Небо и океан одинаково голубовато-серого цвета слились, линия горизонта исчезла.
Закат был быстр, как... Солнце стремительно промчалось по небу и рухнуло в океан, наполовину уйдя в воду. Минут за двадцать. Вот и обозначился горизонт, по водной глади пробежала алая дорожка почти до самого берега, далекие белоснежные облака потемнели. Те, что попытались закрыть алый край уходящего в море светила, почернели, притворяясь могучими, грозными, страшными, предгрозовыми, а их собратья, далекие от кровавого буйства заката, по-прежнему - мирными барашками паслись в отблесках золота на последней предзакатной синеве. Дальше только звезды.
