с матерью.
— Хочешь что-то сделать хорошо, сделай это сам, — развел руками я. — Где гарантия, что все эти люди воспользуются моим даром, а не сочтут его подделкой или очередным измышлением сумасшедшего и не отправят в мусорное ведро? Если же к тому времени в мире появятся действующие накопители нового типа, то появится и шанс, что к моей посылке отнесутся с большим… уважением. Или хотя бы из чистого интереса попробуют воплотить приведенные в документах чертежи в металле и испытают установку. А большего мне и не надо, результат ответит сам за себя.
— А как же месть, о которой вы говорили?
Какой недоверчивый генерал мне попался.
— Трех зайцев одним выстрелом, — рассмеялся я. — Германские магнаты, потратившие миллионы на то, чтобы заполучить образцы и документы, останутся с носом. Несдиничу не сносить головы за то, что не смог сберечь так тяжело доставшуюся информацию, а Завидич пусть скрипит зубами от злости, зная, что его, такого продуманного, обвел вокруг пальца четырнадцатилетний молокосос. Кстати, именно поэтому, Святослав Георгиевич, я и не настаиваю, чтобы вы молчали об этой нашей встрече. Но надеюсь, что ваш служебный долг перед конфедерацией перевесит мнимую благодарность Золотых поясов, и информация попадет в руки компетентных специалистов Твери, а не Новгорода… или Китежа. Уж больно много власти в этой парящей деревне набрал все тот же Несдинич.
— Поверь, Кир… Рихард, я и сам не стремлюсь возвращаться в республику, — неожиданно горько усмехнулся Ветров и, тяжело вздохнув, договорил: — Обещаю, что доставлю документы тверским специалистам.
— Я вас с трудом понимаю, сквайр Бюлов, — покачал головой эрл Роберт. — В один момент вы — идеалист, желающий облагодетельствовать все человечество, в другой — мстительный безрассудный юнец, без всякой жалости уничтоживший полтысячи человек. В третий, уж простите за откровенность, мелкий пакостник. Честное слово, после вашего рассказа о жизни в Новгороде я был уверен, что вы планируете расправиться с обидчиками так же, как проделали это с… как их? «Палашами», да? А вместо этого…
— Месть разрушает, ваше величество. Ни Завидич, ни Несдинич не успели причинить мне тот вред, что задумали. По делам и награда. Если же не поймут и будут глупить дальше… уничтожу без колебаний.
— Вот-вот, об этом я и говорю, — словно в такт своим мыслям покивал венценосец и усмехнулся. — Безжалостный убийца, авантюрист, идеалист, мелкий пакостник — и все это в одном молодом человеке. Признайтесь, вы сумасшедший?
— Все гении немного сумасшедшие. А еще я замечательный шкипер лучшей яхты на свете, которую, кстати, сам же и спроектировал, — подхватил я тон короля и вновь не сдержал смеха. — Ну вот так вот, ваше величество, я такой, какой есть. Артефактор-самоучка, недоучившийся студент, несостоявшийся матрос… зато муж самой замечательной из женщин и вообще, счастливейший человек, осуществивший свою мечту. Осталось самая малость…
— И чего же не хватает вашей самоуверенной блистательности для полного и безоговорочного счастья? — осведомилась Аделаида Брюс сварливым тоном… вот только на дне глаз матушки короля явно мерцали смешинки.
— Дома, ваше сиятельство. Собственного дома, где будут расти наши с Аленой дети, — ответил я, чем совершенно сбил с толку своих не в меру серьезных собеседников… кроме матери эрла Роберта, разумеется.
— Ты забыл добавить, сын… он еще и мудр не по годам, — в полной тишине провозгласила Аделаида и, чуть помедлив, добавила: — Временами.
Грянувший в салоне смех прервал появившийся на пороге Перкинс. Дождавшись, пока лэрд Мар обратит на него внимание, арт-инженер сделал шаг вперед.
— Ваше приказание выполнено, ваше превосходительство.
— Докладывайте, капитан, — тут же сосредоточился его начальник.
И Перкинс доложил… Честное слово, все то же самое можно было сообщить тремя-четырьмя фразами. Но капитан витийствовал минут десять.
— Итак, подвожу итог, а вы меня поправьте, если в чем-то ошибусь, — протянул лэрд Мар, кажется тоже не очень довольный многословностью подчиненного. — Контейнеры рабочие, подключены к бортовой сети и, судя по нанесенным рунным цепям, являются ее питающим элементом. Содержимое тебе увидеть не удалось. Все верно?
— Так точно, ваше превосходительство. Но хотел бы уточнить, что это бессмысленная вещь, накопители такого размера не дадут энергии даже на одну рунную единицу.
— Это нам известно, — отмахнулся генерал. — Вот что, Перкинс… об увиденном молчать. Записи сдать в секретный отдел, там же подпишете форму два. Свободны.
— Есть. — Капитан козырнул и исчез за дверью.
— Что ж, осталось дождаться результата от ювелира и… может, пока продемонстрируете нам возможности вашей хваленой яхты, сквайр? — протянул эрл Роберт.
Демонстрировать возможности «Мурены» ночью, практически за полночь — затея не из лучших… если упирать на зрелищность. С другой стороны, устраивать показательный полет днем, когда вокруг полно чужих глаз, мне просто претило. Да, себе уж можно признаться: за эти годы я слишком свыкся с необходимостью хранить секреты своего творения в тайне от окружающих. О чем тут говорить, если даже братья Трефиловы до недавних пор находились в неведении относительно тех же накопителей?
В общем, несмотря на то что фактически я сам же и предложил гостям продемонстрировать уникальные возможности яхты, от перспективы раскрыть ее козыри перед кучей совершенно постороннего народа меня самым натуральным образом корежило. Но, как говорится, назвался груздем, полезай в кузов. Предложение было озвучено, согласие получено, и спустя полчаса утрясаний всяческих подробностей предстоящего действа подсвеченная всеми бортовыми огнями «Мурена» бесшумно взмыла в воздух и застыла в кабельтове от земли в ожидании, пока медленно поднимающийся над замком Баллиндаллох высотный курьер эрла Роберта займет оговоренную позицию.
Надо сказать, что ломка собственных привычек была не единственным поводом для моего раздражения. Ничуть не лучше на мое настроение влияло присутствие на яхте посторонних, а именно Ветрова и генерала Мара в сопровождении пятерки их подчиненных, двое из которых заблокировали боевую палубу, один встал на охрану оружейки, а еще двое устроились в ходовой, взяв под ненавязчивый присмотр Федора и недовольного временным отлучением от любимых орудий Алексея. Ну а лэрд Мар в компании со Святославом Георгиевичем устроились на мостике. Не самое приятное соседство, но куда деваться? Да и тесновато здесь стало, учитывая присутствие на своем посту остальных членов экипажа.
— Господин атташе, генерал… мы начинаем, — заметив сигнал прожектора с высотника, произнес я и, чуть подумав, добавил: — Святослав Георгиевич, я бы просил вас, как человека не понаслышке знакомого с воздухоплаванием, комментировать происходящее лэрду Мару для лучшего понимания, так сказать.
— Разумеется, шкипер, — с готовностью отозвался Ветров, надевая ночные очки-«консервы».
Вообще, стоило ему оказаться на мостике, как бывший помощник капитана, кажется, разом помолодел. Лицо разгладилось, на губах появилась еле заметная улыбка,
