пустым чаем напоят!
Я подхватил свой портфель и вышел следом.
Вопреки пессимистичному настрою Альберта Павловича к чаю нам выдали по бутерброду с маслом, а вот появившийся вскорости Иван Богомол куратора откровенно разочаровал, объявив, что штабная квота направлений уже выбрана, и определение очерёдности вывоза операторов целиком и полностью отдано на откуп объединённой бригаде местных светил и прибывших из Новинска медиков.
Альберт Павлович покривился недовольно и скомандовал:
— Ладно, едем! На месте разберёмся!
Возникла надежда, что вылет сорвётся, но виду я не подал, сумел сохранить невозмутимое выражение лица. Через служебный вход мы покинули «Пассаж», прошли через дворик и очутились на боковой улице.
— Сюда! — указал Иван на неброский четырёхдверный седан.
С севера так и продолжали доноситься отзвуки активной перестрелки, и я опомнился, спросил у куратора:
— А что там с «Асторией»? Эвакуировали слушателей Общества?
— Всё в лучшем виде прошло! — вместо него уверил меня Иван Богомол и вдруг прищёлкнул пальцами. — Да! Альберт Павлович, пришло сообщение, что командующего юго-западным округом задержали по обвинению в госизмене! Во главе объединённой группировки войск встал генерал Рогач, частям юго-западного округа он приказал ударом противнику во фланг перерезать линии снабжения!
— Приказ — это хорошо, — проворчал куратор. — А на деле там что?
— Пока нет ясности. Идут бои.
— То-то и оно, — вздохнул Альберт Павлович.
Мы погрузились в автомобиль, но движение одиночного автотранспорта в этом районе было запрещено, пришлось дожидаться попутной колонны. Пока стояли на обочине, успели обсудить последние новости, а ещё куратор велел прибрать мне два письма: одно предназначалось Лизавете Наумовне, другое — проректору по воспитательной работе Перваку. И то, и другое следовало вручить лично в руки, а проректору при этом ещё и отдать бутыльки с образцами сверхбактерий.
— Просто отдать? — уточнил я. — Без актов и расписок?
— Просто отдать, — подтвердил Альберт Павлович. — Если Лизавета с расспросами пристанет, говори, что я в штабе сижу, а тебя с Иваном по городу операторов собирать гонял. Если не поверит, нехотя сознайся, что мы втроём этим занимались. Но не более! Лишнего не сболтни! Усёк?
— Так точно, — подтвердил я.
— Очень на тебя рассчитываю…
Подпадающих под неотложную эвакуацию в Новинск операторов размещали непосредственно в полевом госпитале, разбитом прямо в здании аэровокзала, и творилось там невесть что, поскольку количество выданных направлений в разы превышало численность пассажиров, которых мог вместить реквизированный на нужды республиканских сил дирижабль. Все места там были давно распределены и уже даже образовалась очередь на случай, если вдруг кто-то из «счастливчиков» не доживёт до отлёта. В самое ближайшее время должны были прибыть ещё несколько снятых с регулярных линий гигантов и не столь вместительные летательные аппараты ОНКОР, но никто не мог поручиться, что получится улететь и на одном из них.
Альберт Павлович ушёл договариваться об этом, а вернулся с перекошенным от злости лицом.
— Что такое? — озадачился Иван Богомол.
Альберт Павлович скривил недовольную гримасу.
— На старую знакомую нарваться угораздило. Заведовал бы распределением очередности кто другой, а так… — Он махнул рукой. — Нет, дохлый номер. Если только опять на Баюна выходить, но не представляю просто, под каким соусом ему это подать. Просто не представляю…
— Может, есть смысл взять паузу? — предложил Иван.
— Думаешь, я на пустом месте панику развожу? Нет, Ванечка, не в моих это принципах. Тут такие осложнения нарисоваться могут, что о них и думать не хочется даже.
И вроде ничего особенного куратор не произнёс, но проскользнуло в его голосе нечто такое, что меня до самых печёнок проняло. Если прежде вылет в Новинск представлялся чем-то едва ли не сродни дезертирству, то сейчас заподозрил в этом решении наличие некоего двойного дна. Понятия не имею, какими неприятностями чревато промедление, но Альберт Павлович явно всё это неспроста затеял. Значит, есть резоны и помимо озвученных мне.
Я вздохнул и предложил:
— Ну давайте я прямо здесь умирать начну?
Иван снисходительно хмыкнул, а вот Альберт Павлович смерил меня откровенно оценивающим взглядом.
— Речь ведь не о симуляции?
Я кивнул.
— Всё взаправду будет. Устрою контролируемый спазм, а вы административный ресурс подключите, пропихнёте на борт.
— Я — не пропихну! — отрезал куратор. — Иван, это на тебе. И на меня не ссылайся.
Богомол скептически хмыкнул, потом спросил:
— Петь, а не раскусят тебя?
Первым порывом было презрительно фыркнуть в ответ, но подумал и не стал. Если уж на то пошло, такая постановка вопроса была отнюдь не лишена смысла. Прежде чем что-либо предпринимать, стоило для начала узнать, кто именно отвечает за диагностику. Если из Новинска прислали интернов — это одно, а вот какой-нибудь доцент или профессор меня пусть и не выведет на чистую воду, зато прямо на месте реанимирует. А уж если кто-то из знакомых по институту попадётся…
— Не должны, но лучше для начала оглядеться, — решил я в итоге.
Альберт Павлович кивнул.
— Идите! Мне там светиться не с руки.
Мы с Иваном озадачено переглянулись, но от расспросов на сей счёт воздержались и отправились в зал ожидания столичного аэровокзала, где размещали всех привезённых сюда операторов. Богомол оказался обладателем решительно всех допусков, миновали мы выставленных на входе караульных без всякого труда. Куда сложней было протолкаться через запруженный людьми вестибюль, а в дверях импровизированного приёмного покоя Иван на миг замер как вкопанный, потом с непонятным смешком выдал:
— Ага! Вот оно что! — И отступил обратно в коридор.
— Ты чего? — озадачился я.
— Блондинку видел? — уточнил Богомол.
Я вновь заглянул в дверь, присмотрелся к дамочке в белом халате лет тридцати, столь же симпатичной, сколь и строгой на вид. Эдакая ледяная королева. И сто процентов — оператор.
— Ну и? — озадачился я, вернувшись к Ивану. — Что с ней не так?
Богомол немного помялся, потом всё же пояснил:
— Это Ольга Бересклет. С нашим патроном помолвлена была, только до свадьбы дело не дошло, разбежались. — И он тут же поправился: — Я просто разговоры слышал, это ещё до моего прихода на кафедру было.
— А она вообще кто?
— Раньше в горбольнице в диагностическом отделении работала, потом в столицу перевелась. Немудрено, что патрон за тебя просить не решился. Только бы хуже сделал.
Я пожал плечами.
— Но тебя-то она не знает?
— Меня — не знает. Давай попробуем,
