Не успели остальные выбраться на берег, как откуда-то показались невысокие тщедушные фигуры в легких, не по погоде серых накидках. Они приближались опасливо, бочком. Но при этом – широким полукругом, как бы окружая пришельцев. Они походили на людей – только выглядели дико изможденными, как узники лагерей смерти.
– Чахлики, – нервно произнес Герцог.
– Какие-то дохлые, – с некоторой жалостью решил Книжник. – Как такие выжили в этом климате?
– Они опасны? – быстро спросил Зигфрид.
В отличие от друга, он не испытывал иллюзий по поводу внешнего вида. Опыт воина подсказывал: враг может использовать хитрость, притворяться слабым, входить в доверие, внушать жалость – и все ради одной-единственной цели.
Прикончить тебя.
– Кто его знает, – неуверенно пробормотал Герцог. – Я не знаю никого, кто с ними общался. По крайне мере, среди живых…
– Звучит обнадеживающе, – сказал Книжник. – Ладно, я поговорю с ними.
Он сделал шаг вперед, демонстративно подняв руки. Сказал:
– Мы случайно оказались на вашей земле. Но мы пришли с миром…
Слова застряли в горле – парень ощутил, как некая сила давит с неба, заставляя встать на колени.
– Что такое?! – с изумлением пробормотал он.
Чахлики приближались со все той же робостью – но уже все его спутники попадали на колени, даже Зигфрид, пытавшийся сопротивляться и тянуться к мечу. Но его руки теперь висели плетьми вдоль тела – как и у всех остальных. Лишь Пророчица осталась стоять прямо, как будто над ней не властны все силы этого мира.
Только зарычал вдруг и бросился вперед черный зверь. Он метил в самого тощего, но вместе с тем, самого рослого из этих странных существ. И было ясно: против клыкастой машины убийства у Чахлика нет шансов. Но тот даже не дрогнул – лишь вяло выставил перед собой узкую ладонь.
Зверь словно налетел на стену – невидимую, но прочную, как бронестекло. Упав на песок у невидимой преграды, зверь взвизгнул и попытался вскочить снова. В ответ Тощий, как мысленно прозвал его Книжник, вяло махнул ладошкой.
На зверя обрушилась невидимая кувалда. Иначе не скажешь: плотно сбитое тело лопнуло, разлетевшись кровавыми ошметками, оставив на песке лишь грязно-бордовое пятно. Скованные неведомой силой люди ошеломленно смотрели на это страшное пятно. Тут уже и Пророчица, словно сдавшись, вслед за остальными опустилась на колени.
Вперед с прежней мнимой нерешительностью выдвинулся Тощий.
– Мы ждали вас, – сообщил он слабым, но довольно отчетливым голосом. – Интересно было взглянуть на возмутителей спокойствия.
– Ждали нас? – через силу произнес Книжник. – Откуда вы могли знать?.. Да кто вы вообще такие?
– Люди называют нас Чахликами, – с охотой ответил Тощий. – Наверное, их вводит в заблуждение наша комплекция, – он хихикнул. – Но все дело в том, что облик в нашем мире не решает ровным счетом ничего. Куда важнее реальная сила. А она далеко не в мышцах.
В подтверждение своих слов он склонил голову набок, пристально глядя на парня. И тот ощутил, как все та же необъяснимая сила сдернула его с колен и медленно приподняла над песком, оставив ноги болтаться в воздухе и болезненно сдавливая грудную клетку.
Наверное, со стороны он напоминал повешенного – не хватало только самой веревки и перекладины. Тощий разглядывал его, скалясь гнилыми зубами, с садистским удовольствием.
– Отпустите его! – взмолилась Пророчица. – Ведь вам нужен не он!
– Откуда тебе знать, что нам нужно, девчонка? – с неожиданной злобой бросил Тощий.
Пророчица вскрикнула – та же сила приподняла ее, «подвесив» рядом с Книжником. Книжник ощутил, как сжимавшая грудную клетку невидимая рука сжалась еще сильнее, отчего затрещали ребра. Он застонал. Секундой позже злая сила немного ослабла, не желая, видимо, убить его раньше времени.
– Что происходит? – прохрипел семинарист.
– Считаешь себя вправе задавать вопросы? – усмехнулся Тощий.
– Считаю, – дерзко ответил Книжник.
Невидимая рука ухватила его за горло, и он захрипел, задыхаясь. Отчего-то только теперь в мозгу прозвучало это слово: телекинез. Черт – это же настоящий телекинез – способность воздействовать на материальные предметы на расстоянии! Неужели эти дохляки обладают таким невероятным даром?! Это же просто потрясающее открытие!
Однако странно было рассуждать об открытиях, болтаясь над землей, как вяленая рыба. Проклятые уродцы обладали над пленниками абсолютной властью и, судя по всему, особым гуманизмом не отличались.
– Отпустите нас! – прохрипел Книжник. – Что мы вам сделали?
И болезненно вскрикнул, рухнув в песок. Отплевываясь от хрустящего крошева, поднял взгляд на Тощего, что склонился над ним, разглядывая парня с любопытством малолетнего мучителя, отрывающего лапки насекомым.
– А что вы вообще можете нам сделать? – с ядовитой иронией сказал Тощий. – Вы – примитивные существа. Тупик эволюции. Все, на что вы годны, – стать перегноем для взращивания новой расы.
– Где-то я уже слышал подобное, – Книжник заставил себя улыбнуться в ответ этому злобному типу, который уже перестал вызывать какую бы то ни было жалость своим тощим тельцем. – Шамы тоже считают, что пришли на смену людям – чтобы занять их место на этой планете. Они, правда, не обладают телекинезом, зато обладают способностью к телепатии. Не тесновато вам с ними будет, а?
– Не нам бояться конкуренции, – отозвался Тощий. – Телепатия – всего лишь часть знаний, которыми владеем и мы.
– Зачем же вы говорите вслух? Транслировали бы мысли прямо в мозг.
– Истинно разумному существу свойственна экономия средств. Я не стану тратить психическую энергию на общение с таким примитивным существом, как ты.
– Но вы тратите на меня куда более ценный ресурс – время! – возразил Книжник.
Тощий склонил голову набок, сверля Книжника взглядом, усмехнулся:
– Для человека ты довольно неглуп. Твой мозг обладает редкими качествами. Потому ты и вызвал у нас интерес.
– Не пойму, откуда интерес к моей скромной персоне. И откуда вы знаете, что там у меня в мозгу?
– Мы знаем о тебе все – с того самого момента, как ты вошел в зону наших интересов. Да и не только о тебе – твои друзья тоже у нас под контролем.
– Под контролем? – Книжник непонимающе обвел взглядом обманчиво тщедушные фигурки. – Что это значит?
– Это значит, что вы влезли туда, куда вам влезать не следовало, – назидательно сказал Тощий.
– А кто определил, что кому можно, а что нельзя? – с усилием, преодолевая какое-то сопротивление, произнес Зигфрид.
