– Как их искать в этом мраке – ума не приложу, – сообщил Зигфрид.
– Надо разворачиваться! – решительно сказал Книжник.
– Заблудимся! – с сомнением произнес Тридцать Третий. – У меня уже в глазах рябит от этого снега…
– Если даже у тебя… – покачал головой Зигфрид.
– А какие еще варианты? – насупился Книжник. – Что же, бросать их одних, посреди этой ледяной пустыни?
– Хоть бы фонарь был! – покачал головой Тридцать Третий. – Просто не успел, не подумал…
– Хорош рассуждать, – сказал Зигфрид. – Разворачивай колымагу!
– А если снова на бандитов наткнемся? – спросил Тридцать Третий.
– Значит, судьба наша такая, – отрезал воин. – Поднимай парус.
Тридцать Третий принялся молча выполнять приказ. Книжник растерянно вглядывался во мрак, пытаясь понять, как в принципе можно разглядеть хоть что-то на этом немыслимом черном льду. Но когда надулся парус и Буер стал неспешно разгоняться, какая-то сила заставила Книжника повернуть голову в строну.
За черно-снежной завесой что-то сверкнуло.
– Стой! Тормози! – крикнул Книжник. – Стоять!!!
Тридцать Третий услышал не сразу – за воем ветра и скрипом такелажа. Но, услышав, сразу же заскрежетал тормозом. Семинарист продолжал вглядываться в темно-серую муть. Даже поднял винтовку – будто через «оптику» можно было что-то разглядеть получше.
– Что там такое? – глядя в ту же сторону, спросил Зигфрид.
– Может, мне показалось… – он не договорил.
Не показалось. В их сторону сквозь снег, больше похожий на омерзительную черную сыпь, двигался силуэт, разглядеть который было непросто из-за его чернильного цвета. Только пара сверкающих глаз колко сверлила ледяное пространство.
– Мут-убийца, – проговорил Зигфрид, поднимая руку к торчащей из-за плеча рукояти меча. – Чего ему надо?
И точно – это был зверь, застрявшую во льду шхуну покинувший вместе с Пророчицей, стариком и Герцогом.
– Я так понимаю, вопрос риторический? – вставил Тридцать Третий. – Что может быть нужно убийце?
– Может, ему нужна пуля? – предположил Зигфрид. – Ник, снимешь его?
Книжник передернул затвор, припал к «оптике», поймал в перекрестие узкое пространство между сверкающими глазами. Это оказалось на удивление просто – зверь мчался плавно, и голова оставалась почти неподвижной относительно туловища. Поглядев в эти адские глаза, Книжник опустил винтовку.
– Постойте. А что, если он пришел за помощью? Ведь Пророчица смогла подчинить себе его волю!
Зигфрид помолчал немного, произнес:
– А кто его знает? Может, и так. В таком случае, в его же интересах вести себя прилично. А то нервы у меня чего-то не в порядке. Могу и сорваться.
Зверь как будто его услышал. Сбавил бег до шага и остановился метрах в десяти от буера. Встал, как вкопанный, и уставился на людей неподвижным взглядом.
– Он ждет! – прошептал семинарист. Повысил голос: – Три-Три, давай за ним!
Буер неохотно развернулся, опасно накренился и пошел под углом к ветру, забирая влево от первоначального направления. Зверь словно ждал этого: сорвался с места и легко засеменил впереди, набирая скорость по мере разгона буера. Мут казался куда более разумным, чем в момент, когда бандиты выпустили его из клетки. Хотя, наверное, это был не совсем разум – он всего лишь выполнял желания своей хозяйки. Но эти тонкости не имели значения, если зверь выполнит свою главную функцию – приведет спасение к маленькой группке, затерявшейся во льдах среди растущих сугробов черного снега.
– Смотрите! Вот они! – Тридцать Третий указал вперед, где возник крохотный трепещущий огонек.
Огонек рос и наконец превратился в небольшой костер, у которого грелись прижавшиеся друг к другу человеческие фигурки. Семинарист ощутил невероятное облегчение и приступ такой радости, что перемахнул через борт и побежал, обгоняя замедляющий ход буер. Сбил с ног поднявшегося Герцога, обнял старика так, что треснули кости, прижал к себе хрупкую Пророчицу. И тут же испытал неловкость от собственной несдержанности. Потом присел, грея руки над костерком из обломков шхуны и кусочков битума, горящей в шипящей от снега железной миске.
– Мы уж думали, вас не дождемся! – сказал старик.
– За себя говори, – усмехнулся Герцог. – Пророчица ведь сказала, что мут приведет помощь!
– Мало ли, что она сказала, – проворчал старик. – Мала еще больно…
Он уже трясся от холода, не спасал даже парус, в слои которого он зябко кутался.
Через минуту Книжник с Герцогом и Зигфридом уже подталкивали буер, чтобы разогнать потяжелевшую шлюпку на полозьях, вязнущих в черном снегу. И еще показалось: проклятый снег начал разъедать лед, быстро превращая его в бурую жижу.
– Гони, Три-Три! – кричал Книжник. – Гони на полную!
Разогнать буер удалось лишь идя попутным ветром. Они уже не управляли этим несущимся снарядом – лишь полагались на ветер, который рано или поздно выведет к суше.
А лед уже заметно истончился и начал шипеть и испаряться под этим странным снегом. Со всех сторон доносился треск оглушительных звуков, напоминавших звон лопнувшей струны. Теперь спасала только скорость – лед за кормой трескался и уходил под воду. Еще немного – и полозья провалятся, остановив буер. Такая перспектива не радовала: простреленная и пробитая во многих местах шлюпка вряд ли могла служить спасением на открытой воде.
И они неслись под этим упорно дувшим ветром, не обращая внимания на болезненные уколы черных снежинок, от ледяного ветра онемели лица, покрытые черными кляксами растаявших снежинок. И когда от сильного удара все полетели на дно шлюпки и, хрустнув, сломалась мачта, Книжник решил, что лед таки, не выдержал.
Шатаясь, он поднялся на ноги, ожидая увидеть худшее. И не поверил глазам.
Снег прекратился – внезапно, оставив порхать в воздухе отдельные черные «сюрикены» гигантских снежинок. Лед за кормой превратился в смешанное с водой крошево. Полозья увязли глубоко в темной воде. Но шлюпка и не собиралась тонуть. Она застыла, уткнувшись в пологий песчаный берег.
– Коса Смерти… – проговорил Герцог.
Книжник соскочил на песок – и тут же под ногами что-то ощутимо хрустнуло. Под сдвинутым подошвой ботинка слоем песка показалась треснувшая поверхность пожелтевшего черепа. И всюду, насколько хватало глаз, из песка торчали обломки костей, черепов. Но удивляло не это, а то, что черный снег, похоже, миновал этот берег – песок был совершенно сух.
Не успели остальные выбраться на берег, как откуда-то показались невысокие тщедушные фигуры в легких, не по погоде серых накидках. Они приближались опасливо, бочком. Но при этом – широким полукругом, как бы окружая пришельцев. Они походили на людей – только выглядели дико изможденными, как узники лагерей смерти.
