Воспользовавшись его замешательством, бандит бросился вперед – и сбил сталкера с ног. Тесак выскользнул из ладони, звякнув, отлетел в сторону. Оживший бандит ловко придавил его к бетонному полу, уткнувшись острым коленом в грудную клетку. Его холодные пальцы настойчиво тянулись к голове жертвы – то ли в стремлении свернуть шею, то ли задушить. Даже с дырой в башке этот сученыш не мог угомониться, перестать причинять людям боль и страдания. То ли этот мертвяк оказался особенно сильным, то ли болезнь до предела ослабила тело сталкера, но Кот почти не находил в себе сил, чтобы избавиться от этого вурдалака, хрипевшего над ним и обдававшего трупной вонью. По какому-то наитию Кот изогнулся, вытянулся – и запустил пальцы правой руки прямо в глубину разбитого пулей черепа. Мертвое «желе» отвратительно чавкнуло под пальцами, и мертвяк издал удивленный звук. Даже в лице изменился, будто вспомнив о чем-то важном.
Черт возьми, неужто удалось перетасовать в мертвом мозгу какие-то важные воспоминания? Может, пальцы нашарили в полупустой башке совесть или еще что-то «разумное-доброе-вечное»? Единственным практическим результатом стала секундная пауза в агрессивном напоре, и сталкеру удалось наконец сбросить с себя старого знакомого. Перекатившись по полу, Кот дотянулся до рукоятки потерянного тесака.
Теперь порядок. Теперь можно драться.
«Прозревший» было бандит зарычал, обнаружив, что жертва ускользнула. Видать, в башке кончились проблески гуманизма. Заметив сталкера, подымавшегося на ноги по левую руку от него, уркаган резко развернулся – и, угрожающе склонив голову, пялясь исподлобья выпученными глазами, двинулся на сталкера.
Уже не вдаваясь в рефлексии, Кот обрушил тесак на остатки бандитского черепа. Если на дне этого разбитого сосуда еще хлюпало что-то человеческое, Кота это уже не волновало. Бандит не стал оригинальничать и просто застыл в задумчивости, как и все остальные, прошедшие через сталкерскую «лоботомию».
Вся эта кошмарная вялотекущая «терапия» оборвалась грохотом автоматной очереди. Коту повезло: пули ударили в мертвяка, внезапно возникшего между ним и стрелявшим. Расталкивая немногих оставшихся зомби, вперед пробирались знакомые «торчки» с автоматами.
Выглядели они ненамного лучше мертвецов – видать, действие «экзо» подходило к концу. Начиналась ломка. Наверное поэтому, стреляя с расстояния десятка шагов, бандиты никак не могли попасть в одинокую цель. Иначе не объяснить, как Коту удалось добраться до них, бешено палящих в него с двух стволов. И когда он возник перед ними – осунувшийся, черный от своей странной болезни, заляпанный грязно-бурой кровью мертвецов, бандитов перекосило от ужаса.
Кот знал, что это такое – и само действие наркотика, и его неизбежные последствия. Это можно сравнить с путешествием в параллельный мир, которое кончается неизбежным посещением ада. Он знал, кем сейчас видится этим несчастным, пришедшим за его ничего не стоящей жизнью.
Для них он – демон. Чудовище из глубин преисподней, неизбежная расплата за приятные минуты наркотического угара. И он не собирался их разубеждать. У него не было на это ни времени, ни сил.
Пока щуплый судорожно менял магазин автомата, второй, по-прежнему напоминавший джинна, продолжал целиться в сталкера и с тупым упорством жал на спусковой крючок. Разряженный автомат трясся в его руках, будто целиком разделяя ужас своего владельца.
– Дай сюда! – негромко сказал Кот, протягивая руку к трясущемуся оружию.
«Джинн» тоненько и страшно завыл. И вдруг, отбросив автомат в сторону, пригнулся – и выдернул из ножен, притороченных к голени, нож с длинным черным лезвием. Страх в его глазах сменился злобой. Злоба – обратная сторона страха. И сейчас этот перепуганный наркоман попытается убить в самом себе разъедающий ужас – убив своего «демона» в лице своего врага.
Сталкеру было все равно, что себе нафантазировал этот «укурок». Он не собирался отдавать свою жизнь за бесценок. От первого броска он ушел легко, просто подавшись вправо. Но бандит быстро входил в раж, простые рефлексы брали верх над страхом, и теперь он целиком был на острие узкого клинка с легким «ятаганным» изгибом. Выпад, еще выпад – Кот отмахивался тесаком, понимая, что в силе и ловкости владения холодным оружием противник значительно превосходит его. Тяжело дыша, Кот выкрикнул:
– Стой, хватит! Давай поговорим!
Бандит взревел – бог знает что ему почудилось в постнаркотическом бреду. Но следующая серия резких бросков, чередовавшихся с широкими рубящими замахами, грозила закончиться для сталкера фатально. В отчаянной попытке переломить ситуацию, он бросился в атаку, схватив левой рукой кисть бандита, сжимавшую нож, тесаком упершись в основание самого ножа. Бандит, в свою очередь, сдавил пятерней запястье руки сталкера, сжавшей тесак. Пару секунд каждый из них пытался перетянуть инициативу на себя. Затем ситуация стала склонять в пользу грубой силы. И сильнее здесь явно был «джинн». Навалившись всей массой грузного тела, он стал клонить сталкера к полу, грозя обернуть тесак против него самого.
Все оборвала автоматная очередь. «Джинна» как будто пронзило молнией – он дернулся, нож выпал из руки, сами руки стали ватными – и он повалился на пол. За его спиной с бегающим взглядом, с автоматом в руках пошатывался второй, щуплый уркаган. Заменил-таки, значит, магазин. Зачем грохнул подельника – непонятно, но все равно спасибо. Видать, тоже померещилось что-то. Но теперь этот гад явно вознамерился вторую очередь подарить сталкеру. А это уже не входило в планы последнего.
Кот стоял с тесаком в опущенной руке и угрюмо разглядывал врага. Он ждал.
Сухо щелкнул выстрел. Бандит удивленно ойкнул и осел на пол, рефлекторно вдавив спусковой крючок и выпустив в потолок последнюю очередь.
Кот даже не вздрогнул. Он смотрел на того, кто с пистолетом в руке стоял за спиной убитого.
Это был Гвоздь.
Глава четырнадцатая. Игра
Солнце за окном клонилось к закату.
Наступал последний вечер в жизни сталкера по прозвищу Кот.
Два друга детства снова были в том самом, первом, холле, с которого началось странное путешествие по зданию-головоломке. История заходила на новый круг, как самолет, сорвавшийся в штопор.
– Почему ты не убил меня? – не отрывая взгляда от закатного солнца, тихо спросил Кот.
– Это мне неинтересно, – со своей неизменной насмешкой ответил Гвоздь. – Когда большую часть жизни проваляешься в койке, всякое удовольствие хочется растянуть подольше, посмаковать, полюбоваться. Тебе этого не понять, Кот.
– Я никогда не стремился понять мотивы подонков и маньяков. Я предпочту, чтобы они поскорее унесли свои грязные тайны в могилу.
