По гулкой стальной лестнице они спустились на уровень ниже, там вдоль ряда закрытых дверей проследовали по террасе, нависающей над стеллажами. К одной из дверей Барс приложил ладонь, поверхность под ней покраснела, потом стала зеленой, дверь мягко подалась.
— Входи, — пригласил старик.
Они оказались в предбаннике, который разительно отличался чистотой от всех помещений, которые Жуков видел в лагере. Стерильно все, ни пылинки.
— Раздевайся, — велел Барс и сам принялся стягивать с себя робу.
Переоделись они в свежее нижнее белье, полупрозрачные халаты и брюки из антистатического нетканого полиэтилена на кнопках. На головы нацепили белые шапочки. На ноги — бахилы со специальной термоподошвой. На лица — респираторы, на руки — перчатки.
— За мной.
Следующее помещение, отсеченное от предбанника пластиковой дверью с резиновыми уплотнителями, было похоже на лабораторию, как себе представлял ее Жуков. Опять все стерильно, будто не в трудовом лагере, а где-нибудь в центре Москвы. Много приборов с инвентарными номерами, выжженными лазером. Микроскопы, пинцеты, инструменты, названия и назначение которых Ивану неизвестны. Белый цвет превалировал. Даже кресло на колесиках, в которое опустился старик, было чуть ли не накрахмаленным и протертым спиртом.
Приглашения присесть Жуков не услышал, да и не на что было, поэтому так и торчал вертикально посреди лаборатории.
Барс сверлил его взглядом, молчание затягивалось.
— Хорошо здесь, уютно… — начал первым Иван. — А это что такое?..
— Ты знаешь пароль, — оборвал его старик.
Иван пожал плечами. Похоже, фраза про сапог и лицо спасла ему жизнь, из-за нее он здесь очутился.
— Пароль?
— Раз знал его, должен знать, почему ты здесь и что тебе нужно.
Иван лишь покачал головой. Он понятия не имел, зачем отец отправил его на далекий остров к этому хитрому старику по прозвищу Барс. А еще ему не нравилось, как старик на него смотрит. Жуков вдруг понял, что рискует покинуть лабораторию вперед ногами. Это не взгляд — это перекрестье прицела, красная точка на лбу. Старик мысленно уже отправил министерского сынка на тот свет, а теперь просто прикидывает, как избавиться от тела — расчленить и выбросить или же расчленить и растворить в кислоте. Урод-горбун весом в двести кило — грудничок в сравнении с этим престарелым калекой.
Иван непроизвольно оглянулся по сторонам — может, есть запасной выход или хотя бы скальпель лежит на видном месте? В каждой лаборатории обязательно должен быть скальпель, чтобы его можно было схватить в подходящий момент. Взгляд случайно упал на полку на стене. Точнее, на некий предмет, чуть больше пачки от сигарет, только не картонный и не из тонкого пластика, а керамический, что ли, матовый, оливкового цвета с черными выпуклыми вкраплениями и серебристой лепестковой диафрагмой в центре, как в фотоаппарате.
И тут на него накатило. В голове что-то громко щелкнуло. Перед глазами вспыхнул фейерверк. Жуков рухнул на колени, уперся дрожащими руками в пол. Его едва не вывернуло. Голова болела так, будто в нее принялись пихать все что только можно, лишь бы заполнить по максимуму, и череп уже начал ломаться, и виски растрескались, и вот-вот оторвет затылок…
— На, выпей. Легче станет. — Барс протянул ему стеклянную мензурку с прозрачной жидкостью. — Это лекарство.
Едва не уронив мензурку — так трясло всего, Иван влил в себя «лекарство». Гортань обожгло. Он захрипел. Если старик решил отравить его, то затея удалась.
Впрочем, зря он так. В мензурке был всего лишь спирт, и стало действительно легче.
— Теперь ты знаешь, почему ты здесь и что тебе нужно?
Жуков кивнул. Теперь он знал, да.
В больнице с помощью мнемокатора отец внедрил ему часть своей памяти, закодировав мозг сына так, чтобы никто до этих воспоминаний не добрался. Мало того, сам Иван, обладая знаниями отца, не мог ими воспользоваться и даже никак не осознавал их наличие. Очередные блоки информации выдавались ему при определенных обстоятельствах. Сначала, согласно предписаниям Владлена Жукова, сын должен был попасть в Хортицкий трудовой лагерь и встретиться с определенным человеком, Барсом, чтобы сообщить ему пароль — тот, который о сапоге. Полностью вся закачанная инфа должна была открыться Ивану лишь после того, как он увидел бы некий прибор.
Так и случилось — воспоминания опального министра активировались.
— Вы встречались с моим отцом. — Жуков увидел эту встречу так отчетливо, будто сам на ней присутствовал. — А я здесь, потому что… мне нужен этот прибор. — Он указал на коробок с диафрагмой. — Этот прибор… Это всего лишь взрыватель.
Барс не стал возражать, кивком разрешил взять с полки «фотоаппарат»:
— Я ждал курьера, который назовет пароль и сам определит то, за чем явился.
Взрыватель оказался удивительно тяжелым для своих скромных размеров. Информация накатывала волнами. Взяв прибор в руки, Иван узнал, что тот предназначен подавать сигнал определенной частоты, активирующий элементы самоуничтожения.
Что еще за элементы? Во что они встроены? Кто их туда встроил? И зачем?
Понимание возникло само собой: речь идет о наноминах в человеческих органах.
Уточнение: в искусственных органах.
Ведь все элитные союзники по мере необходимости меняют изношенные сердца и почки на новенькие. Кстати, мнемокатор создали изначально не для выуживания сведений, но в рамках экспериментов по трансплантации мозга и переноса личности в новое тело — клонированное или заимствованное, что позволило бы элите вечно править Союзом… А раз чуть ли не у всех элитных союзников есть жизненно важные искусственные вставки, то, разрушив их, можно одним махом избавиться от всего руководства страны.
Надо лишь вернуться в Москву, ибо радиус действия взрывателя ограничен, и, собрав всю элиту вместе — по случаю, к примеру, какого-нибудьпраздника, — включить прибор.
Очень сжато и кратко проскользнуло, что технологию производства и маскировки наномин, а также все, что касается их дистанционного активатора, Владлен Жуков получил из-за рубежа. Не зря ведь он был министром иностранных дел. Отец наладил связь с иностранными разведками и затеял собственную игру. Это смутило Ивана, но лишь на миг, ибо информации было много, он не успевал ее усваивать, не то что вникать и обдумывать нюансы. Технология эта — благодаря отцу — стала частью техпроцесса по производству органов. Изменения были внедрены без ведома министра здравоохранения, старого маразматика Сидоровича. Так что все импланты, произведенные за последние шесть лет, заминированы. Министр Жуков терпеливо ждал, пока все — без исключения! — представители элиты не обзаведутся усовершенствованными органами. Он тщательно собирал информацию о каждой операции в Поликлинике № 1. И дождался — была заминирована вся элита. Кроме, конечно, самого министра иностранных дел и его семьи. Ни Ивану, ни его матери ни разу ничего не меняли.
