– А четвертый?
– Четвертый… – Орлов хмыкнул, – зам. командира части. Полковник Плотников. Он завтра должен был улететь на Землю. Комиссовался. По здоровью. Уже прибыл его заместитель… Известный человек теперь на месте Плотникова. Говорят, великолепный солдат. Легенда.
– Ты о ком?
– О новом зам. командира.
Меня не интересовал новый зам. командира части. Я слушал Орлова вполуха. Но когда я услышал фамилию прибывшего начальника, я вздрогнул, точно через меня пропустили ток, и заполнился радостью, которую, побоявшись выпустить наружу, упрятал под замок.
– Как же его зовут… – пытался вспомнить Орлов. – Полковник Крысобой, кажется. У меня на фамилии память плохая.
– Как? Как? – переспросил я.
– Крысобой. Марк Крысобой. Полковник Марк Крысобой.
Я встрепенулся. Никогда бы не подумал, что так обрадуюсь известию о приезде Марка.
– А где он?
– Не знаю, – равнодушно пожал плечами Орлов. Он не заметил моей радости. – Наверное, документы заполняет. Да дела в кабинете Плотникова принимает.
– Проводи меня к нему! – потребовал я.
– Зачем? – насторожился Орлов.
– Кореш это мой закадычный, недоверчивый корень. Друг.
Посланный на войну солдат сражается не за политиков, а за свою собственную жизнь и жизнь своих однополчан.
Джо Холдеман. 11 тезисов военнослужащего Холдемана
Марк Крысобой сидел в кресле за рабочим столом, скупо освещенном настольной лампой, и изучал бумаги. Когда я вошел, он поднял глаза и протяжно зевнул, равнодушно скользнув по мне взглядом. И тут он узнал меня. Дремота вмиг слетела с его лица, точно плохо державшийся парик с головы. Марк вскочил. Ударил по кнопке на столе, которая включила в комнате свет, и бросился ко мне.
– Жив!! Значит!! Выбрался!! До последнего не верил!!!
Он сграбастал меня в объятия, точно благородную барышню, и стал трясти, словно намеревался получить с меня урожай спелых яблок.
– Да жив… жив… – смеясь, произнес я.
Марк в последний раз тряхнул меня и отпустил.
– Радостно, Русс!! После того как ты исчез, нам устроили разгон!!! Эти моджахеды перекрыли весь остров. Над океаном гоняли флаеры!!! Настроили спутник на прочесывание местности!! ТЭФ-магазин, с которого мы шли на операцию, взяли под контроль!! И всю-группу нашу утюжили по допросам двое суток!!
Крысобой осклабился и добавил:
– Меня больше всех! Да ладно, что я все о себе, о себе. Пропустим по стаканчику? – оживился Марк.
Не дожидаясь ответа, он подскочил к бару, достал бутылку виски и нацедил два стакана. Один протянул мне:
– За встречу, брат. Осушили.
– Рассказывай, как выбрался? – вопросил Марк, наливая по второй.
Он опустился в кресло и положил на стол ноги.
– Представь, я вчера исповедовал кенгуру, – выдал я, садясь напротив.
– Что значит кенгуру? – не понял Крысобой.
– У них тут местные туземцы есть. Глоттты – полуразумные. Так, оказывается, священники время не теряли и обратили бедолаг в христианство… А один приперся ко мне вчера на исповедь. Мол, не верю я, что я – создание Божье. Минут пятнадцать мозги полоскал. Комично это все – кенгуру со слоновьими лапами перекреститься пытается. Посмотришь, и в смех тянет. Глум какой-то.
Марк с иронией мудрого наставника посмотрел на меня.
– Чего ж тебя в капелланы потянуло? – спросил он.
– Кого потянуло? – Я изобразил благородное негодование. – Никуда меня не тянуло. Если бы был выбор, я бы в капелланы не зафрахтовался.
Я отхлебнул виски. Приятная крепость. Очень качественное виски. Я повернул к себе бутылку, которую Марк оставил на столе, и прочитал: «Амберский Золотой Слиток». Мне был знаком этот сорт. Раньше я очень любил это виски и часто пил его, хотя одна бутылка стоит восемьсот кредиток. Столько зарабатывает за месяц полицейский на Земле.
Откуда у военных такое дорогое виски?
Откуда мне это все известно?
– Капеллан – единственная свободная должность, которую мне удалось купить, – устало выдавил я. – Лучше скажи, ты диск получил?
– Какой диск? – переспросил Марк. – Ах, да, с Ренатой. Я получил его, только он оказался бесполезен.
– Значит, ты ничего там не разобрал. Пустышку подсунули… – разочарованно вздохнул я.
Рушилась последняя надежда спасти Ренату. Вряд ли мне удастся вызволить ее из беды по возвращении на Землю. К тому времени ее успеют убить. Вернуться же раньше – это обречь на гибель… не себя, собой я готов рискнуть… Землю. Если попадусь в руки «первоземельцам». А охота на меня будет организована покруче, чем в самом начале, когда я еще ничего о себе не знал и был уверен, что создан генетическими хирургами.
– Да не знаю. Может, и не пустышка. Я диск даже не смотрел, – беззаботно заявил Марк.
– Не понял, – оторопел я.
– Рената вышла на связь до прихода твоего диска. Она освободилась. Ей удалось сбежать.
От души отлегло. Необычайная легкость и радость затопили душу. Я осушил стакан виски и почувствовал, как хмель медленно забирает ясность мысли.
– После твоего бегства из Библиотеки охрана ослабла, и она удрала.
– Почему она не приехала с тобой?
– Она сказала, что доберется сама. Я оставил на закрытой линии, где тебя искать. Так что у нас все отлично. А ты? Что за стрельба раздавалась в лагере, ты не в курсе?
– Это я тренинг устроил. Четыре Чистильщика в храм проникли.
– За тобой?
– Точно.
– Это не Правительство… – стал рассуждать Крысобой, – они с армией конфликтовать не станут. Не «первоземельцы». Им ты живым нужен. Тогда кому ты еще дорогу перебежал?
– Виртхаосу, – назвал я третью силу.
– Отлично. Ты уже и до этой дряни дотянулся. Рассказывай, – потребовал Марк.
Я налил по третьему стакану и кратко поведал последние события. Подробно остановился на виртхаосе и вылазке Чистильщиков в храм.
Более всего Крысобоя заинтересовала новость о воскрешении Гвинплея Планта и Иллы Сливович.
– Занимательно. Ты точно уверен, что это были они?
– Абсолютно, – кивнул я.
– Сдается мне, они не последнюю роль играют во всем спектакле. Виртхаос мерзость еще та. Его давно пора закрыть, но дельцы, что владеют им, имеют и свои прикормленные места в парламенте. Уже трижды поднимался вопрос о запрещении виртхаоса, и все время обсуждение проваливали. Они с тебя так просто не слезут, – пообещал Марк.
Мы пропустили еще по одной за встречу, и я почувствовал, что на Амбере началась качка, будто планета – это гигантский корабль, дрейфующий в открытом океане; и почему-то сейчас я был уверен в том, что корабль рано или поздно обязательно налетит на айсберг. Затонуть не затонет – все-таки не «Титаник», – но жизнь изменится.
