сливались с топотом ног.
Во Дворце никогда не отдыхали: в каждом его уголке происходило приготовление к чему — либо важному. Ежесекундно в пустоту отправлялся очередной корабль, а на его место прибывал другой. Происходили самые масштабные перемещения живой силы и снаряжения в истории — никакие прежние операции не могли сравниться с ними в грандиозности. Большинство людей считали, что и в будущем подобное не повторится.
Есугэй шагал по периметру зала, выглядывая из окон. Солнце уже зашло, и небо, пересеченное инверсионными следами, подсвечивали прожекторы летающих оборонительных платформ на мощных гравипластинах. Сумрак пронзали сотни миллионов мигающих огоньков жилых шпилей.
Гияхунь расположился в одном из низких степных кресел, которые воины привезли с собой со звездолета, окрещенного ими «Чин-зар». Год назад его передали примарху из резерва Марсианского Легиона.
Джагатай сидел, нехотя ковыряясь в блюде с жареным мясом. Хотя дворцовые повара силились приготовить нечто похожее на чогорийскую пищу, требовалось немало трудов, чтобы воссоздать беспощадно жесткий рацион из свежатины и сбродивших молочных продуктов, дающих энергию клановым воинам Алтака.
Из коридора снаружи донесся звонок, и вошел Хасик. Поклонившись примарху, лорд-командующий Пятого легиона посмотрел на закуску, недоуменно вскинув бровь.
— На, поешь. — Хан толкнул к нему блюдо. — Как идут дела?
Хасик уселся, покорно взял ложку и налег на жаркое.
— Они крепкие, — сказал воин с набитым ртом. — Умелые. Вышколенные. Все, что вам нужно.
— Но?..
— Чопорные! — фыркнул лорд-командующий. — Ни разу не видел, чтобы они улыбались. — Чогориец проглотил кусок. — Я кое — что разузнал. В этом легионе много техники — воины едут в сражение на транспортах, рассчитывая, что броня защитит их по пути. Дальше начинается стандартная тактика пешего боя. Знаете, на кого они похожи? На батальоны Цо у Ша’ана. Помните, с бронированными фадуун?
Каган тяжело посмотрел на него:
— Их можно вести?
— Разумеется, их можно вести, — вмешался Таргутай с другого конца чертога. — Их вели в битвы на протяжении восьмидесяти лет, и они завоевали больше миров, чем мы покорили народов.
— Айя, что нам до того? — лениво бросил Гияхунь.
— Я должен знать, удастся ли вылепить их заново. — Джагатай тоже откинулся на спинку сиденья, низ которого почти касался пола. — Наши сородичи вступят в легион лишь через несколько лет. Впрочем, мы уже преображаемся. Ни один отпрыск Алтака до нас не видел звездолета, а теперь они каждую неделю зависают над Хум-Картой. Как это меняет чогорийцев?
Есугэй обернулся к соратникам:
— Полностью. Их разум открывается для чего — то нового. Вот чего Он хочет, и вот почему Он так поступает.
Проглотив еще немного мяса, Хасик отодвинул блюдо.
— У нас получится, — произнес он, утерев рот тыльной стороной ладони. — Только будет нелегко. У этих воинов умы горожан — они охраняют стены.
— А что с погодной магией? — спросил Хан.
Лорд-командующий пожал плечами:
— Легионеры не говорят о ней.
— Потому что она ужасает их. — Советник подошел к остальным. — Нашему миру повезло. Из бесед с иноземцами я узнал о Раздоре, или Долгой Ночи. Они сразу думают об этом, если упомянуть при них «силы». Я прочел архивные записи — те немногие, что удалось восстановить. Мне понятно, чего боятся эти люди.
— Невозможно построить империю на страхе, — заметил Каган, недоверчиво глядя на Таргутая.
— Вот почему они не обсуждают прошлое, — пояснил Есугэй. — Делают вид, что его не было, отстраняются от него. Пока что.
Джагатай поразмыслил над услышанным. Как всегда, пальцы примарха скользнули к его клинку и вцепились в кожаную оплетку рукояти. Он томился в стенах Дворца, словно в клетке.
— Знаю, что ты посоветуешь, — буркнул Хан.
— У нас почти не осталось дней, — напомнил Таргутай. — Скоро мы вернемся в большое ничто, и тогда возможностей уже не будет.
— Что такого может сказать мне он, чего я не слышал от Отца?
— Не ведаю. Однако он лишь немногим слабее, и это здание они возводили вместе.
— Он — раб.
— Возможно. Но… До того как прибыть сюда, я считал себя могучим. Наслаждался своей властью над стихией и тем, что могу творить с ее помощью для вас и для орду. Но как только мы вышли на орбиту Терры, я ощутил его присутствие и понял, что уже чувствовал его раньше, только в грезах. С тех пор я встречался с людьми Сигиллита и улавливал остаточные заряды его энергии, осевшие на их телах, словно пыльца на шелке. Может, он и правда раб, однако неимоверно превосходит меня в силе. Вероятно, превосходит и всех прочих, кроме вашего несравненного Отца.
Каган ответил Есугэю улыбкой — вернее, усталой ухмылкой, на секунду озарившей его лицо.
— Не сомневаюсь, что ты одолеешь его. И кого угодно, раз уж на то пошло. — Он потянулся, разминая мышцы длинных рук, и поморщился. — Но мне уже надоели споры. Пусть сами заправляют в своем городе, а нам лучше убраться отсюда.
— Вам не сбежать от Него, — возразил Таргутай. — Никому из вас.
— Уверен?
— Более чем.
Какое — то время они испытующе смотрели друг на друга, словно решили устроить состязание в силе воли. Победитель, впрочем, был известен заранее, и провидец отвел глаза.
— Поговори с ним, брат, — попросил Есугэй, печально взглянув на Хасика. — Если он не слушает меня…
— Меня он тоже никогда не слушает! — рассмеялся лорд-командующий.
Гияхунь усмехнулся, поигрывая длинным острым кинжалом.
— Он слушает Цинь Ca.
— Только потому, что Цинь Ca все время молчит, — парировал Хасик.
— Хватит! — велел примарх и неласково покосился на Таргутая. — Я тебя знаю, шаман. Ты будешь изводить меня каждый час до отправки флота. Так что согласен. Я поговорю с ним, позволю ему высказаться, а когда он разозлит меня, что обязательно случится, попробую не грозить ему моим длинным тальваром. Этого достаточно? Теперь ты счастлив?
