Александрович слег от такого несчастья, апоплексическим ударом разбитый. На его место инспектора кавалерии поставили, великого князя Николая Николаевича, известного в армии и гвардии по прозвищу 'Лукавый». Характерная кличка, из молитвы, когда просят избавления от оного.
— Наш «общий друг» завтра-послезавтра тоже «помрет», и жить будет дальше под другим именем. Вот и думаю — не обманет ли, взялся за дело ретиво, а ну как доберется до Парижа и там растает, как лед на раскаленную печку брошенный — и следов не останется. Что скажешь, Андрей Андреевич?
— Возможно и такое, но не думаю. Виля все время к власти стремился, она для него как фетиш — постоянно примазывался к сильным мира сего. Но те его всегда за прислугу держали, и близко к заветному «корыту» не подпускали. Ты дал ему силу ощутить, тайной властью поманил — твоей стороны держаться будет, не думаю, что струсит. И не предаст — больших денег лишиться не захочет, к тому же понимает, что искать мы его начнем долго и тщательно. А так имя сменит, интернета тут нет, времена патриархальные на дворе стоят. Ты ему пристанище дал — усадьбу построит в Корее, замок во Франции прикупит — вот и получит «землю обетованную».
Вирениус усмехнулся, глаза сузились. Он никогда не думал, что за это время настолько изменится характером, станет жестоким — лицезрение смерти не в виде пистолета или ружья, а жерла двенадцатидюймового орудия от многих иллюзий освобождает, и нрав мягким отнюдь не делает. Тут все с точностью наоборот происходит.
Вили вовремя «сливается» — он не сумел встроиться в этот мир контр-адмиралом, зато как «подручный» наместника по тайным делам самый раз. Пока практикуется, людишек подбирает, «ликвидаторов» готовить стал. И как только в оборот «оптика» войдет, и яды разные, «местной выделки» — по «европам» отправится в круиз, там зачистку начнет потихоньку. Со временем и до России ручонки свои дотянет, благо деньги великую власть имеют, революционеров-террористов всяких пруд-пруди, и их услугами можно воспользоваться. Такая жизнь как раз по нему, если шею раньше не сломают.
А вот он сам так моряком и останется, уже вроде сакральной фигуры — якобы благосклонность Фортуны притягивает, вроде амулета при Степане Осиповиче. Причем ни обиды, не ревности Макаров не проявляет, хотя за победу получил золотое оружие с бриллиантами и адмиральский чин, а Вирениусу дал государь-батюшка белый крест на шею. Эфемерные у него заслуги, странные — пользы не приносит, знаний нет, но наградами осыпают.
Хотя многого добился по своей прежней профессии — хоть и варварские методы лечения той же гонореи ввел, на основе военных «сороковых», со смертностью в два-три процента, но весьма эффективные. Кто из солдат и матросов уже их перенес, в будущем по борделям без «резиновых изделий» ходить не будут. Мазь Вишневского на двадцать лет раньше появилась, только теперь будет носить имя Бунге — тот буквально не спал и не ел, подбирая компоненты эмпирическим путем. И над пенициллином работает также вдохновленно — года через три создаст первый образец, фанатики упорством завсегда отличаются. Умница Александр Александрович — проверил его компетенцию, ошарашен был изрядно и озадачен, когда тайну знаний узнал, но молчит и будет молчать намертво, от вознаграждения категорически отказался, все патентные перечисления на строительство больниц и научные разработки переводить будет. А список их изрядный получился — и все необходимы в это время до крайности…
Лучший броненосный крейсер русского флота времен войны с японцами. Отлично забронирован, максимальный ход в 21 узел мог держать долго, по его образцу были заложены еще три корабля. Единственный недостаток — слабость артиллерии — если бы разместили в башнях по два 203 мм ствола, то по своей огневой мощи корабль почти не уступал «Ниссину», имея равное с ним водоизмещение, но будучи на два узла быстрее. Жаль, но стал трофеем японцев, хотя имел все возможности для бегства во Владивосток — скорости хватало, а уголь можно было взять в перегрузку. Но у Вирена, ставшего адмиралом, не хватило решимости…
— Иная война пошла, теперь мы в роли японцев, а самураи только отбиваются. Вот что численный перевес делает, если командные головы решительные и не дурные. В таком случае любое качество можно рано или поздно количеством перешибить. С «Ясимой» уже покончено — зря только Макаров добивать ее пошел — и без него бы справились.
Вирениус посмотрел на вражеский броненосец, что представлял собой полуразрушенную мишень, со сбитыми трубами, мачтами и мостиками. Теперь угроза, что японцы его смогут как-то отремонтировать, чтобы перевести в Сасебо на восстановление, полностью исключена. По крайней мере, до окончания войны и заключения мира, и то ремонт вложенных денег не будет стоить, дешевле выйдет новый броненосец заказать.
— Ваше превосходительство, «Ретвизан» отходит, за ним «Полтава», обстрел прекращен, — последовал доклад, хотя Вирениус сам все хорошо видел. Японцы успели выставить два куцых минных заграждения, но с этой напастью уже научились бороться, переоборудовав десяток мелких пароходов в тральщики. А береговые батареи установить не так и просто — чтобы поставить на временные основания шестидюймовые пушки, месяц нужен, а от них угрозы броненосцу практически никакой. Бесполезны эти 152 мм стволы в эскадренном бою, нужно увеличивать средний калибр хотя бы до восьми дюймов, а противоминной артиллерией считать исключительно 120 мм орудия. Все адмиралы это осознали, как и практически полную бесполезность 75 мм «колотилок» против больших миноносцев, тем более к ним до сих пор не удосужились изготовить фугасные гранаты.
Наместник с Макаровым постоянно бомбардируют телеграммами столицу, из которой поступают нерадостные ответы, типа сакрального из будущих времен — «денег нет, но вы держитесь»!
Просто нет новых восьмидюймовых пушек, их производство идет в час по чайной ложке — выслали одну пушку и пообещали до конца года отправить еще три орудия. Зато в следующем 1905 году изготовят чуть ли не дюжину, но дорога ложка к обеду. Хорошо, что в 152 мм и 120 мм пушках Кане пока достаток — с береговых батарей снимают и отправляют. Обещают с июля по одному новому миноносцу типа «Циклон» в разобранном виде отправлять по железной дороге. Так всегда в России — не подумали и собрали, затем разбирать их приходится, срочно изготавливая новые конструкции для 150-ти тонных кораблей.
Но без миноносцев и эсминцев никак в этой войне — они оказались расходным материалом, как и вооруженные пароходы, именуемые тральщиками, сторожевыми кораблями или вспомогательными канонерскими лодками. Вот их пользу русские адмиралы живо оценили, и в отличие от той реальности, принимают титанические усилия для увеличения состава. Так оно и понятно — сейчас война на море пошла наступательная, активная — потому и потребность в новых боевых единицах значительно выросла. Бои и стычки идут постоянно в корейских шхерах, среди россыпи множества островов вдоль западного побережья полуострова.
Вроде «крысиная возня» по большому счету, но японцы вынуждены держать у побережья пехоту целыми ротами и батальонами, а кое-где даже полками, опасаясь русского десанта в собственном тылу, и угрозы повсеместного восстания корейцев, которые в этом случае поддержат русских. А нет ничего опасней озлобленного и вооруженного народа, да еще имеющего к японцам, в отличие от русских, многовековые обиды и претензии. К тому же столичные воротилы и сановники оказывают помощь Коджону отнюдь не безвозмездно, поставляя корейцам откровенное старье, времен прошлой русско-турецкой войны, залежавшееся на складах. Причем берданки чуть ли самый ходовой товар, как говорится, с руками отрывают. Взамен местный «император» отдает концессии и наделяет «северного союзника» неслыханными привилегиями. И после победы над японцами над Страной Утренней Свежести будет установлен натуральный протекторат, вроде Хивинского ханства с Бухарским эмиратом станет.
Да и с Маньчжурией не все так просто, наместник там свои игры повел, и не один — кто-то из великих князей с ним в альянсе, если не сам царь Николай Александрович. Отрывать ее от Китая будут при первом удобном моменте, с кровью, вместе с Внутренней Монголией. Вот такие расклады пошли, и вникать в них все равно придется — он с Алексеевым крепко повязан, до самого конца жизни, ведь еще больше десяти лет в запасе…
— Если не убьют на этой войне, — негромко произнес Андрей Андреевич, и усмехнулся — такая перспектива его не прельщала. Но воевать нужно — по крайней мере, будет выиграно определенное время, и на какой-то срок отстрочена революция, и, возможно, мировая война. Может быть, если провести реформы (пока неясно какие именно), удастся избежать и гражданской войны. Понятно, что не с этим монархом — Николай Александрович, хотя и благосклонно относился к наместнику,
